Мальчики в лодке

Когда сцена была полностью украшена, Лени Рифеншталь установила множество камер на свои места, собрав отряд из десятков операторов и техников по звуку. На Олимпийском стадионе они установили тридцать камер только для церемонии открытия. Они вырыли ямы для низкоугловой съемки и возвели стальные башни для высокоугловой съемки. Они построили рельсы, по которым операторские платформы с камерами могли двигаться вдоль беговой дорожки из красной глины. Они погрузили камеры в водонепроницаемых корпусах в олимпийский плавательный и бассейн для съемки прыжков с трамплинов. Они присоединили камеры к седлам для конных соревнований и к понтонам – для водных соревнований. В центральном Берлине они установили камеры на стратегические объекты, прикрепили на вершины грузовиков, подвесили с аэростатов и вырыли еще больше ям – все это, чтобы запечатлеть марафонских бегунов и эстафету Олимпийского огня с уровня земли, когда они будут пробегать по городу. На гребной дистанции в Грюнау они соорудили пристань на Лангер-Зее, которая шла параллельно гоночному полю, и установили на нее рельсы, вдоль которых операторская платформа с камерой будет следовать за лодками в последние сто метров гонки. Рифеншталь позаимствовала воздушный шар у люфтваффе и вместе со своей командой запустила его рядом с финишем, чтобы оператор мог воспользоваться им для съемок с высоты.

Везде, где она установила камеры, Рифеншталь поймала самые лучшие углы, в основном направленные снизу вверх, для съемки главных звезд этого представления, Адольфа Гитлера и его приближенных. Теперь, когда большая часть камер была установлена, она и весь Берлин ждали прибытия остальных актеров.

Дон Хьюм и Роджер Моррис лежали в своих койках на борту «Манхэттена», их сильно тошнило. Эл Албриксон чувствовал себя хорошо, но сильно беспокоился за Хьюма и Морриса, которые слегли от морской болезни. Они уже были двумя самыми легкими парнями в лодке, и он решил, что им придется набрать вес во время путешествия.

Джо Ранц проснулся в великолепном расположении духа. Он поднялся на прогулочную палубу, где активно разворачивалась спортивная деятельность. Легкоатлеты крутились на параллельных перекладинах и прыгали на гимнастических козлах, пытаясь сопоставить свои точные движения с легким покачиванием корабля. Плотные тяжелоатлеты поднимали огромные куски железа над головами, слегка покачиваясь и сотрясаясь под тяжестью груза. Боксеры состязались на временном ринге, пританцовывая, чтобы удержаться на ногах. Фехтовальщики тренировали выпады. Спринтеры легко пробегали по два медленных круга в забег, стараясь не подвернуть лодыжку. В маленьком корабельном бассейне с холодной водой тренеры пристегивали резиновые веревки к пловцам, чтобы удерживать их на месте, пока они плывут, и следили, чтобы ребят не выдернуло на палубу, особенно когда большая волна накатывала на корабль. Пистолетные выстрелы звучали с кормы, где пятиборцы стреляли по пустому океану.

Когда прозвучал сигнал на завтрак, Джо пошел к закрепленному за ними столу и был разочарован, обнаружив, что спортсменам было разрешено заказывать только из специального строгого меню, составленного, как оказалось, чтобы кормить канареек или рулевых. Он съел все, что мог заказать, и пытался заказать добавки, в чем ему отказали. Джо ушел из столовой почти такой же голодный, как и до завтрака. Он решил поговорить на этот счет с Албриксоном.

Тем временем он поспешил осмотреть пароход. Внутри он нашел спортивный зал, полный специальных тренажеров для упражнений, игровую комнату для детей, парикмахерские, маникюрный салон и салон красоты. Джо обнаружил удобную комнату отдыха в экономклассе, в которой даже был установлен экран для просмотра кинолент. Все это казалось Джо роскошью. Но когда он осмелился подняться в первый класс, то увидел абсолютно другой мир.