Мальчишник без правил

Из поликлиники Ренат поехал обратно к дому номер девять на улице 1812 года. Сизое небо опустилось на крыши высоток, в сумеречном безветрии отвесно падал снег. Деревья во дворе тянулись друг к другу черными ветвями.

Ренат скользнул в парадное и поднялся к опечатанной криминалистами квартире. Достал из кармана набор отмычек, примерился, – щелк! – дверь открылась, пропуская его в темную неопрятную прихожую.

Никто не удосужился навести в осиротевшем жилище порядок. Ренат не стал включать свет, чтобы не привлекать внимания соседей, особенно Марьи Ивановны. Не ровен час, бдительная пенсионерка вызовет на его голову полицию.

Ренат водил лучиком фонаря по разбросанным по полу вещам, по стенам. Женская обувь… перевернутая вешалка… одежда… книги… цветочный горшок… небрежно свернутая ковровая дорожка… А это что такое? Засохшая пальма… Кто-то провел здесь тщательный обыск. Даже землю из горшков высыпал, и растения погибли…

В пустой квартире сохранились энергетические шлейфы разных людей. Отличить, кто есть кто, не представлялось возможным.

Ренат направлял свет фонаря то туда, то сюда. Под ногами скрипнуло стекло. Он наклонился и поднял с пола фотографию мужчины с демонической внешностью. Густые брови, прямой нос, волевой подбородок. Это точно не отец Гребневой, и не ее поклонник…

– Кто ты? – спросил Ренат у мужчины, запоминая его характерные черты лица.

Картины были сорваны со стен и брошены куда попало: словно грабители искали под ними замаскированный сейф. Хотя зачем мажорам Тисовскому и Каневичу жалкие сбережения медсестры?

«Такие, как Гребнева, домашними сейфами не пользуются», – подумал Ренат.

Он сосредоточился, воображая, что же тут произошло. Кража состоялась, или искатели клада ушли ни с чем? А вот и оторванная паркетная доска…

Ренат присел на корточки и долго рассматривал пыльную выемку, где не могло храниться ничего массивного. Сюда разве что спичечный коробок поместится, не больше.

– Хм…

Постепенно отдельные эпизоды случившегося проступали в его сознании, как очертания деревьев сквозь густой туман.

Кто-то опустошает полки шкафов, выдвигает ящики, поднимает ковры… Кто-то несет хозяйку квартиры на руках… кладет на кровать… Да, Зоя Гребнева скончалась тут, в своей постели… от кровоизлияния в мозг… Не сразу!.. Ее хладнокровно оставили умирать в разгромленном жилище?..

Ренат ощущал чье-то разочарование… ярость… чей-то панический ужас…

Жильцы этой квартиры, по-видимому, любили читать. Они собрали большую библиотеку, и книги были не новыми. Ими не украшали интерьер, как принято в некоторых домах, а действительно – читали. Ренат осветил одну из них с названием «Порт-Артур». Роман о русско-японской войне? Штурм морской крепости, где русские проявили чудеса героизма…

Он не увлекался подобными темами. Может, предки Зои Гребневой воевали в Порт-Артуре? Или какая-нибудь ее прапрабабка была там сестрой милосердия?

Ренат встал на ноги, выпрямился и с сожалением констатировал, что ничегошеньки не понял…

Глава 11

Разговор с мнимой журналисткой оставил в душе у Гены Каневича тревожный осадок. Парень не находил себе места и вечером того же дня решил позвонить другу.

– Слышь, Алек, поедем, развеемся?

– С удовольствием, – обрадовался тот. – Мне жена сегодня жестко мозг вынесла и смылась куда-то. Наверное, к родителям помчалась, стучать. Пошла она…

Алек грубо выругался, чего Гена не приветствовал. Но сегодня ему самому впору загнуть крепкое словцо.

– Тошно мне, старик, – признался он. – Спина разболелась, нога ноет, на душе кошки скребут.

– Вообрази, Юко меня поцарапала, а я ни сном, ни духом, – пожаловался Алек. – Алка увидела, скандал закатила. Короче, не женись братан, ни за какие коврижки.

– Я не собираюсь.

– Молоток. Из нас двоих ты всегда отличался здравомыслием.

– Что мне остается, как не компенсировать свою хворь умом? К счастью, ты можешь обойтись без этого.

– Намекаешь, что я дурак?

– Да нет… просто рассуждаю.

Алек помолчал, прерывисто дыша в трубку. Семейная жизнь ему уже поперек горла встала, а что дальше будет? В последнее время с ним чертовщина творится, того и гляди крыша съедет.

– Думаешь, Юко нарочно мне спину ногтями исполосовала? Чтобы с Алкой поссорить? Я от нее типа не скрывал, что женюсь. Вроде она не была против.

– На нее это не похоже, – поразмыслив, заключил Каневич. – Она не такая.

– Когда она успела, ума не приложу? Во-первых, у нас вчера не было секса… во-вторых, у нее нет привычки царапаться. Ладно, проехали! – разозлился Тисовский. – Бабы кого хочешь с толку собьют! Недаром ты их не любишь.

Друзья договорились встретиться на перекрестке, равноудаленном от их места жительства, и через сорок минут белый «бумер» и черный «мерс», бок о бок, словно жених и невеста, покатили в сторону Воробьевых гор.

Гена крутил руль, ерзая на сиденье и периодически морщась от боли. Ему казалось, он забыл что-то очень важное, от чего зависит его судьба.