Маленькая леди

Малыш Гарри прибыл ровно в полдень, как и обещал. Джим оценила его пунктуальность, ибо обычно он ею пренебрегал. Гарри оделся в самые приличные вещи, которые были у него дома, и изо всех сил старался показать себя воспитанным мальчиком.

Дворецкий Питер пожирал мальчишку глазами, полными ненависти. Он бы ни за что на свете не пустил в дом этого оборванца. Но, кажется, хозяин вконец свихнулся. Может быть, нужно позвонить кое-кому, чтобы спасти ситуацию? Пока еще не поздно…

Майлс до слез хохотал, разумеется, в душе, когда Гарри с умным видом кивал головой, разглядывая фарфоровые статуэтки, стоящие на полочках и приговаривал:

– Чудесно! Это просто чудесно!

А Джим не стеснялась и смеялась над ним вслух:

– Ну что ты пыжишься, Гарри! Будто я не знаю, как ты говоришь обычно! Или ты думаешь, что я так привыкла к красивым словечкам, что уже ничего другого и слышать не могу?

– Не знаю… – Гарри смутился и покраснев так, что его лицо слилось с красной рубашкой которую Мадлен Смуллит тщательно залатала и выгладила. – Ты же теперь без пяти минут леди…

Джим звонко расхохоталась.

– Ну и что с того? Разве это означает, что я изменилась внутренне? Стала напыщенной и холодной дамочкой?! Конечно, я больше знаю… Да и говорю красивше… То есть красивее… Но ведь в душе я прежняя Джим. Что, не узнаешь?! – Джим изо всех сил хлопнула его по плечу, как в старые добрые времена их уличных странствий.

Гарри чуть не упал – удар у Джим был сильный, – но зато взбодрился. Ему сразу стало не по себе в этом дворце, где все состояло из сияющей чистотой мебели, ковров и статуэток. И он испугался, что Джим слилась со всем этим, стала частью мира обеспеченных людей. Но слава богу, он ошибся. Слова Джим привели Гарри в чувство: она, конечно же, изменилась, но не потеряла главного – саму себя.

Малыш Гарри расслабился и взахлеб принялся рассказывать о том, что происходило на Тоск-стрит за время отсутствия Джим. Тетя Мадлен поправилась, но так и не смогла найти работу; у Агнесс появился постоянный ухажер, но пока он не зовет ее замуж; Билли Платина чуть не попался за очередную кражу, но ему удалось ускользнуть прямо из участка, куда его привезли полицейские…

Джим внимательно слушала все новости. Она то смеялась, то серьезно и грустно качала головой. Все менялось и в то же время оставалось на своих местах. Словно не было никакого проблеска в небе над Тоск-стрит. Словно оно навсегда останется укрытым плотными тучами…

Майлс не принимал участия в общем разговоре. Он только наблюдал за Джим и Малышом Гарри. Какая же все-таки сложная жизнь у этой девушки и ее маленького друга! Но при этом они умудряются находить какие-то радости, смеяться над горестями и невзгодами… Он никогда не думал о том, как и чем живут такие люди, какие чувства переполняют их. Но с появлением в его жизни Джим все изменилось. Майлс вдруг понял, что он – не центр Вселенной, и его жизнь – не единственное, о чем стоит думать… Теперь он понимал Джим и чувствовал ее. Может быть, поэтому он ощущал внутри себя какое-то волнение, когда думал о ней? А может быть… Может быть, Богард оказался прав и Майлс поддался чарам этой маленькой феи.

Майлса не пугала эта мысль, когда он любовался красивым лицом, загадочными жадеитовыми глазами, пухлыми губами, которые – как верно подметил Богард – с первого же взгляда наводили на мысль о поцелуе. Майлс страшился этой мысли, когда оставался наедине с самим собой. Тогда он начинал размышлять над тем, что ему делать с этой девушкой, когда все закончится?

А ведь все закончится, и довольно скоро… Судя по тому, с каким рвением училась Джим, результат будет положительным. Но… Где гарантия, что девушку примут в обществе? Вечеринка с его друзьями – вовсе не показатель. Разве что – Майлса осенила неожиданная идея – привести ее к его матери, Ульрике. Там соберутся люди постарше, и по их реакции можно предсказать, что будет, когда он приведет ее в то общество, где вращался его отец и где теперь вращается сам Майлс…

Майлс нахмурился, вспоминая перечитанную недавно пьесу «Пигмалион». Самое обидное, что он идет по той же схеме, что была описана классиком. Он даже решил пригласить девушку к своей матери! Впрочем, перечитав «Пигмалиона», Майлс не согласился с выводами, сделанными Богардом. Как показалось Майлсу, Генри Хиггинс не был влюблен в свою Галатею – Элизу. Он просто привык к ней, не более того. Этот тип был слишком эгоистичен для того, чтобы влюбиться. Вот Элиза, возможно, и была влюблена в своего учителя, Генри Хиггинса. Но не настолько, чтобы выйти замуж за этого хамоватого эгоиста…