Маленькие дикари [Издание 1923 г.]

На берегу росла густая трава, в которой трещали кузнечики и сверчки. Трава пестрела яркими цветами. Ян с удовольствием смотрел на них. Теперь он знал их названия, и они перешли из списка мучительных тайн в число милых и приятных друзей. Лежа на берегу, Ян мысленно перенесся к тем временам, когда он не знал названий цветов и птиц, когда все это было для него чуждо, и он был одинок со своей жаждой знания. Жизнь в Боннертоне с особенной силой воскресла в его памяти. Отец, мать, братья и товарищи по школе один за другим проходили перед его глазами. Все это казалось бесконечно далеким, хотя с тех пор прошло не больше двух месяцев. Ян написал своей матери тотчас по приезде, а затем еще раз, чтоб сообщить, что он здоров. Он получил ласковое письмо от матери с парою священных текстов и приписку от отца, пересыпанную добрыми советами и тоже священными текстами. После того он уж больше не писал… Ему самому непонятно было, как он так отдалился от семьи, но это объяснялось тем, что он нашел в Сенгере источник, которого давно жаждал.

Желтоцвет.

От дум его отвлекло легкое движение около речки. Там лежала большая американская липа, опрокинутая грозою. Подобно многим деревьям этой породы, она представляла сплошное дупло. Ствол весь скрывался в густой летней траве, но один сучок был отломан, и на его месте осталось отверстие. В глубине этого темного отверстия показалась голова с блестящими зелеными глазами, затем оттуда выскочила серая кошка. Она села на солнышке, стала умываться лапкой, потянулась, прошла до конца бревна и спустилась по откосу на дно каньона; там она напилась, отряхнула капли воды со своих лап и немножко пригладила шерстку. Яна очень забавляло, что она принялась осматривать следы, как он сам их осматривал незадолго перед тем, хотя, очевидно, кошка руководилась не столько зрением, сколько обонянием.

Она пошла вдоль воды, оставляя интересные отпечатки, которые Ян решил при первом же случае непременно срисовать. Внезапно она остановилась и оглянулась вокруг. Со своими горящими зелеными глазами она была необыкновенно изящна и грациозна. Она прыгнула на берег и исчезла.

Красный плакун.

Все это было очень обыкновенно, но то обстоятельство, что домашняя кошка жила в лесу, представлялось интересным. Ян трепетал, словно при виде дикого зверя, и любовался красивыми движениями кошки. Он ждал несколько минут, не появится ли она опять. В это время за рекой послышался легкий шорох. Ян оглянулся и увидел не кошку, а какое-то другое животное, побольше ростом. В приземистом, коренастом зверке блестящего черного цвета с белыми пятнами и огромным пушистым хвостом Ян сразу узнал хорька, хотя живого до тех пор никогда не видел. Хорек шел вперевалочку, принюхиваясь то тут, то там. Он остановился почти против Яна; три крошечных хоречка ковыляли вслед за ним. Хориха-мать освидетельствовала следы, как и кошка. Ян почувствовал, что его соединяют братские узы с животными, которые изучают то же самое, что и он.

Найдя свежие следы кошки, хориха обнюхивала их так долго, что детеныши успели ее догнать. Один из детенышей подошел к берегу, с которого спустилась кошка. Он повернул свой носик по свежему запаху. Хориха тоже заинтересовалась и взлезла на самый берег. Малыши полезли за нею, срываясь по временам с крутого откоса.

Хориха добралась до бревна и пошла по следам кошки, которые вели к отверстию дупла. Она посмотрела, понюхала и юркнула в середину, так что снаружи виден был только ее хвост. Ян услышал громкое, пронзительное мяуканье. Хориха выходила вспять и тащила за собою маленького серого котенка.

Следы кошки.

Котенок мяукал и усиленно плевался, цепляясь за дупло. Однако хориха была много сильнее и выволокла его. Придерживая котенка передними лапами, хориха крепко ухватила его зубами за шею и понесла вниз к каньону. Котенок страшно отбивался и, наконец, оцарапал ей глаз. Вонючий зверь немного отпустил свою добычу. Котенок воспользовался этим и стал оглашать воздух раздирающим мяуканьем. Ян был взволнован. Он хотел было броситься на выручку, но в это время в траве что-то зашевелилось, промелькнула серая тень, и на место происшествия выскочила кошка-мать с горящими глазами, ощетиненной шерстью и поднятыми ушами, — одним словом, воплощенная ярость. С храбростью львицы кинулась она на черную разбойницу. Невозможно было даже уследить за быстрыми движениями ее лап. Хориха, бессмысленно озираясь, отступила, но не надолго. Каждый мускул ее напрягался и дрожал от ненависти, когда кошка налетала на нее, словно коршун. Она не успевала отразить ударов и только брызгала убийственной зловонной жидкостью, заливая собственных детёнышей, которые увязались за нею.