Маленький лжец

– Вот, – мягко говорит Лазарь, – что мы называем хэсед шель эмет. Истинное милосердие. Знаете, что такое истинное милосердие? А? Дети? Посмотрите на меня.

Дети перестают вытирать плиту.

– Это когда делаешь что-то для кого-то, зная, что ничего не получишь взамен. Например, протираешь могилы умерших. Это и есть истинное милосердие.

Он понижает голос.

– Легко быть добрым, когда знаешь, что тебе за это чем-то отплатят. Другое дело, когда никто, кроме тебя самого, не узнает о совершённом тобой хорошем деле.

Дети возвращаются к вытиранию плиты. Когда они заканчивают со вторым надгробием, Нико встаёт и подходит к следующему.

– Идите сюда, – говорит он, обернувшись.

– Куда? – спрашивает Себастьян.

– Надо протереть и их плиты тоже.

Себастьян встаёт. Фанни встаёт тоже. Вскоре все трое уже смачивают тряпки водой и вытирают ими надгробия незнакомцев, одно за другим. Лазарь закрывает глаза и тихо читает благодарственную молитву.

Позже они идут домой, купаемые в лучах осеннего солнца. Нико держит дедушку за руку. Фанни напевает какую-то песенку. Себастьян мычит в такт. Это был последний раз, когда они смогли побывать на этом кладбище. Три месяца спустя оно будет полностью разрушено.

Сначала они забирают твоё дело…

Нико нравилось, как пахнет в папиной табачной лавке, располагавшейся на первом этаже под офисами семейной экспортной табачной компании. Нико любил прибегать туда после школы, открывать входную дверь и погружаться в сладкий древесный аромат. До конца жизни этот запах будет у него ассоциироваться с отцом.

Однажды в январе 1943 года, когда Лев пристраивал на полке новую коробку с сигарами, в лавку вошли двое мужчин. Нико сидел в углу и рисовал в блокноте. Себастьян подметал за прилавком.

– Добрый день, – поздоровался хозяин.

Вошедшие были греками, один высокий, другой низкий и толстый. Лев узнал в высоком мужчине покупателя, который однажды приобрёл дорогой табак для своей трубки. Мужчины смущённо переглядывались между собой.

– Что-то не так? – спросил Лев.

– Извините, – сказал высокий мужчина, – мы просто… не ожидали вас здесь увидеть.

– Почему же? Это мой магазин.

Низкий мужчина протянул ему лист бумаги.

– Дело в том, что нет, – сказал он, – не ваш.

Лев подошёл ближе и принялся изучать написанное. Вчитавшись, он ощутил, как по спине пробежал неприятный холодок.

Служба по распоряжению еврейской собственностью

Уведомляем вас о том, что магазин, расположенный по адресу улица Воци, 10, принадлежавший еврею Льву Криспису, передаётся вам. Вам необходимо в течение дня явиться в указанный орган для признания права собственности на вышеуказанный магазин.

Лев перечитал текст. Он не знал, что задело его больше, – что у него отбирают магазин или что иностранные силы обозначили его в документах как «еврея Льва Крисписа».

– Мы думали, вы уехали, – сказал мужчина.

Лев нахмурился.

– С чего бы мне оставлять собственный магазин?

– Пап? – сказал Нико.

Лев приблизился к мужчинам.

– Послушайте, я открыл эту лавку. Я построил бизнес на верхних этажах. Всё, что вы здесь видите: табак, сигары, трубки – за всё заплатил я.

– Возможно, нам лучше зайти завтра, – пробормотал низкий мужчина.

Его партнёр откашлялся.

– Но, видите ли, мистер Криспис, ваш магазин был передан нам. Здесь ясно написано, что…

– Плевать мне, что там написано! – крикнул Лев, выхватывая листок. – У вас совсем нет ни капли совести? Это мой магазин!

Нико открыл рот от изумления. Себастьян крепче сжал в руках метлу. В этот самый момент подъехала машина, и из неё вышли два нацистских офицера.

Лев глянул на лист в руках и быстро сунул его обратно незнакомцам.

Десять минут спустя Льва, Нико и Себастьяна проводили до двери и вытолкали. Это был последний раз, когда они ступили на порог табачной лавки. Им даже не разрешили забрать свои пальто.

…Потом они отнимают твою веру

В субботу на той же неделе Лазарь, Нико и Себастьян шли в синагогу на утреннюю службу. Лазарь всегда настаивал на том, чтобы брать мальчиков с собой по субботним дням и учить их всем ритуалам и чтению текстов на иврите.

Нико надел жилетку поверх рубашки с коротким рукавом. Себастьян был в пиджаке с галстуком, подтяжках и, поскольку он уже достиг возраста бар-мицва, нёс собственную сумку с талитом, как дедушка. Стоял солнечный день, мальчики быстро шли наперегонки, перепрыгивая с одной тротуарной плитки на другую и пытаясь не наступать на трещинки между ними.

– Ты проиграл, – сказал Себастьян.

– Ты тоже, – ответил Нико.

– А вот и нет.

Нико поднял голову.

– Смотри, вон Фанни!

Себастьян глянул на другую сторону улицы и увидел Фанни с отцом, тоже идущих в направлении синагоги. Когда Фанни помахала им, Нико помахал в ответ, а Себастьян опустил взгляд.

– Ты хочешь её поцеловать, – прошептал Нико.