Маленький сюрприз для мажора

Но и у души находятся контраргументы: она помнит, каким взглядом Шипинский смотрел на меня — жадным, голодным, горячим. Смотрел так, пока не увидел дочь — он точно ничего не забыл! А значит… значит я оставила какой-то след и в его душе, не только он в моей. Может, у нас есть шанс спокойно поговорить и всё обсудить? На это разум шепчет: а может, тебе все просто показалось, и ничего он не понял?

Рано паниковать и надеяться на что-то тоже рано.

— Арин, ты чего? — выводит меня из прострации голос вернувшегося Ника. — Так расстроилась сильно? Да не беда, это не конец переговоров.

— Никит, боюсь, что наше с Маней появление на обеде сделало тебе только хуже, — честно сознаюсь другу в своих догадках, — Артур — отец Марьяны, и мне кажется, что он её узнал.

Никита с шумом опускается на стул, и дочка смеется от его фыркания. Она в настоящий момент занята бананом и совсем не мешает нам разговаривать.

— Я прям в самое сердце поражён, мать! Вот это ты отхватила биоматериальчик! — пытается разрядить обстановку шуткой Никита. — Но переживаешь ты зря. Ни один мужик, только раз взглянув на ребёнка, не сделает вывод, что он его. Выдыхай!

— Я тоже так раньше думала! — возражаю. — Да вот только по Шипинскому было видно — он что-то заподозрил. Артур весь обед не сводил с нас взглядов: с Мани — восхищенного, а с меня злого, обещающего все земные кары. А ещё уход этот их внезапный…

Никита трёт пальцем переносицу — он так делает, когда о чем-то размышляет.

— Ты бы хоть ногой меня под столом пнула, — упрекает в конце концов он меня с досадой, — а то я, как дурак, сам ничего не заметил. Разливался соловьем о своём.

— Не додумалась, прости. Да и чтобы это изменило?

— Ну как что? Как любой нормальный муж, я бы дал Шипу в морду за то, что пялится на мою жену, — делает из услышанного какие-то свои мужские выводы Ник, — но ты не бойся, теперь я в курсе и смогу за вас постоять.

***

У меня вырывается истерический смешок. Я прекрасно помню литые мышцы Артура и его занятия восточными единоборствами на лужайке. Сомневаюсь, что ему так просто можно дать в морду. Хоть Ник и не хилый ботан, но и не уличный боец. Да и вообще, меньше всего мне хочется, чтобы это двое устраивали из-за меня разборки.

— Никит, если он начнёт выяснять правду, плохо станет и мне, и тебе, а мордобой проблему вообще не решит, — пытаюсь остудить пыл друга.

— Арин, если ты боишься веса его семьи, то зря, — включает «мажора» Никита. — Моя тоже не из простых, и ты это сама прекрасно знаешь.

— Ник, услышь меня! — перебиваю пустое бахвальство. — Если Шипинский сообщит твоим о том, что Марьяна не твоя дочь, а брак у нас фиктивный, твоя семья встанет на его сторону и ещё даже добавит нам проблем! Я уже вообще молчу о том, что он может отобрать у меня Маняшу! — холодок ужаса пробегает по телу, и я смотрю на дочку, которая усердно размазывает банан по щекам.

Ни за что и никогда я её никому не отдам!

— Нет, ты ошибаешься. Не отберёт и не встанут на его сторону, — успокаивает меня Ник. — Потому что в нашем деле главное — правильно всё преподнести…

Уж мне ли не знать?! Два с лишним года назад я уже с этим столкнулась! Сводная сестра мастерски этот трюк проделала с моим отцом. Но мне совсем не хочется ей уподобляться…

— …Например, дед с бабой сочтут меня настоящим рыцарем и героем, может, даже и ещё один ресторан отдадут, на этот раз в Москве… — мечтательно тянет Никита, глядя в потолок.

Я понимаю, что он меня пытается таким образом подбодрить, и это шутка такая — в этом весь Ник, но мне вообще ни разу не смешно.

— Нет, Никит, я против битвы семей и настаиваю на прежнем плане: мы разводимся, как и собирались. Затем ты помогаешь нам с Маней переехать и оформить покупку той недвижимости, которую я тебе показывала, и на этом мы начинаем самостоятельную жизнь: ты свою, а мы с Маней свою.

— Да я не отказываюсь от своих слов, Арин! — тут же становится серьёзным и заверяет меня Ник. — Просто напоминаю: если тебе нужна помощь и защита, она у тебя есть. И моя лично, и семьи Вольцевых в целом.

— Спасибо, дорогой, — говорю, расчувствовавшись.

Поднимаюсь, обхожу стол и целую друга в щёку.

Маняшка, увидев телячьи нежности, подаренные не ей, забывает о банане и громко возмущается, протягивая ко мне ручки, и даже принимается хныкать. Ну всё. Это сигнал. Плюшечка хочет спать, пора ехать домой.

Достаю дочку из стула и ставлю на ноги, но идти сама она не хочет. Придётся опять тащить эти любимые пятнадцать килограмм до такси, надрывая спину…

— Давай её сюда, — говорит Ник, забирая у меня Маню, — я вас отвезу, не вызывай машину.

Мы идём на выход, а я думаю, как же мне все-таки повезло встретить тогда Никиту. Я даже представить себе не могла, что бы без него делала. Наверное, жила в какой-то дыре и одним ролтоном питалась, а у Мани не было бы ни пухлых щёк, ни красивых платьев, ни игрушек. Аж грудь сдавило от одного только воображения жизни, которой нам удалось избежать благодаря Нику и вообще семье Вольцевых.

***

Когда я согласилась на сделку, Ник меня посветил в особенности их семейного уклада и объяснил, что от меня требуется.