«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества в Германии 1945–1949

Не будем считать подобные оценки бюрократическим преувеличением или обязательной нормой отчетного документа: если в «начале времен» было плохо, то в конце – должно стать хотя бы немного лучше. Костяк сотрудников, отобранных в ходе непрерывных чисток и откомандирований, тянул на себе всю оккупационную работу. А вот с новичками были проблемы. Когда на смену фронтовикам в 1947 году пришли молодые офицеры из внутренних военных округов, не прошедшие войну, массовые откомандирования продолжились. Выступая на партактиве в 1949 году, начальник УСВА земли Тюрингия сетовал, что ему пришлось откомандировать каждого второго офицера, присланного на замену из Советского Союза. «Это страшная цифра. – Высказал свое мнение генерал. – Эти товарищи были отобраны специальной комиссией, с ними много говорили. Мы же за один год снова их отправили в Советский Союз, причем с плохими характеристиками…»108

В Бранденбурге эта цифра была еще больше. В 1948 году туда на замену прибыло 137 офицеров, из которых было отозвано и откомандировано по политико-моральным качествам 70%109

.

Казалось бы, прошлые кадровые ошибки должны были быть учтены и поняты. И их не следовало повторять. Но сваговская история пошла как бы по второму кругу. И уже других людей сорвал с места и унес в немецкую неизвестность неумолимый поток государственных усмотрений. Офицерами распоряжались бесцеремонно и грубо. Их отправляли в Германию чуть ли не по тревоге, из летних лагерей, не давали времени устроить свои личные дела, отгулять отпуск, повидаться с семьями, оставшимися на зимних квартирах. Некоторые даже с партийного учета не успевали сняться, а ведь это ритуальное действие в сталинской системе считалось почти святым110

. Опять спешка, экстрим, форс-мажор, хотя война уже два года как закончилась. В результате недовольство, обиды, отсутствие настроя на работу. Хорошо, если новые сотрудники обладали достаточным деловым потенциалом и сравнительно легко адаптировались к новому месту службы. Но многие новички были возвращены в СССР как «неподходящие».

Именно это произошло с подполковником З., назначенным в одну из комендатур земли Бранденбург в ноябре 1947 года. Дело у него не шло, работал «без желания и с холодком». Начальство даже упрекнуло З. за «боязнь в работе с немцами». 9 мая 1948 года после шести месяцев безуспешных поисков себя в чуждом сваговском мире подполковник подал рапорт начальнику УСВА: «Прошу Вашего ходатайства перед командованием об отстранении меня от занимаемой должности ввиду того, что у меня малое образование (5 классов). Для меня большая трудность работать с немецким самоуправлением, в этом отношении я разбираюсь очень и очень плохо. Думал освоить работу, но вот прошло 8 месяцев (подполковник от огорчения ошибся, прошло шесть месяцев. – Авт

.) и ничего не получается. В практической работе с партиями не беседую, потому что боюсь, как бы не искривить политику в Германии. Немецким языком совершенно не владею, потому что мне приходится овладевать русским языком»111.

Так СВАГ ломал судьбы и, не оглядываясь, шел дальше. Советское руководство импровизировало, организуя оккупацию и набирая для этого людей, а затем запускало чуть ли не механизм естественного отбора. Кто сумел выжить и удержаться, тот и молодец. Кто не сумел, придется попрощаться. Образовывать, воспитывать, искать подходящее место для нужного человека времени не было. Да и навыков такой работы тоже. Проще было брать сотрудников по анкетным данным, а потом избавляться от неподходящих, которых начальство приказным порядком само же и направило в оккупированную Германию. Так советская система постоянно вступала в противостояние с людьми, которые должны были решать задачи, ею же декларируемые, отбраковывала не только тех, кто сопротивлялся, ленился, возражал, думал по-иному, но и других, кому сама же определила неправильное место работы, кого вообще не следовало брать в СВАГ, кто на эту работу, мягко говоря, не рвался. Это держало людей в постоянном напряжении и даже доводило до психологических срывов. Выйти из этой кадровой карусели система не могла. Путь, который в таких условиях мог сделать кадровую политику хоть сколько-нибудь эффективной, оставался один – постоянно набирать и отбраковывать новых сотрудников, вести не прекращающуюся чистку, ужесточать надзор и контроль, совершенствовать методы изучения кадров, то есть «следить не только за работой каждого отдельного товарища, но и за его поведением. Следить друг за другом для того, чтобы предупредить тот или иной проступок и тем самым спасти товарища от… откомандирования в Советский Союз»112. И продолжать закручивать гайки едва ли не до срыва резьбы.