Маленький цветочный магазин у моря

Джейк вообще не в моем вкусе. Более зрелый, чем парни, к которым меня обычно тянет. Ему где-то около сорока. Плечистый, мощный, но это может быть не от тренировок, а из-за того, что он сам пашет в своем питомнике. По виду он славный, но я сейчас ни с кем не хочу завязывать отношений. Особенно ни с кем из Сент-Феликса. Потому что иначе могу застрять здесь навсегда.

Дудки. Надо сохранять ясную и холодную голову, пусть даже у Джейка самая симпатичная улыбка, какую мне доводилось видеть…

Возвращается Джейк с Майли на плече, садится напротив, и я прикидываюсь, будто изучаю меню.

– Извините, – говорит он, когда я поднимаю на него глаза. – Надо было позвонить домой, предупредить, что задерживаюсь.

– Ничего страшного, – говорю я, а у самой в голове чехарда.

Домой?

Я делаю вид, что читаю меню, а сама украдкой бросаю взгляд на левую руку Джейка и вижу золотое обручальное кольцо, которого не заметила раньше.

Черт, так и знала: это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он женат.

– И как, ваша жена не против того, что вы тут ужинаете? – Мне крепко не по себе. Поужинать с мужчиной сразу после знакомства – полбеды, но с женатым…

– Я не жене звонил, а детям, – говорит он.

Господи, у него и дети есть! Я прикидываю, как бы отсюда слинять. Вот почему я стараюсь держаться от мужчин подальше. Пяти минут не провела в городе и уже попалась на милую улыбку и накачанную задницу.

– Ага, понятно, – осторожно говорю я и снова утыкаюсь в меню, ставшее вдруг невероятно интересным.

– Они уже подростки, вполне сами могут готовить себе еду, – продолжает Джейк, не замечая моего замешательства. – Но я всегда предупреждаю их, когда задерживаюсь.

– Разумеется.

– Что-нибудь не так? – Джейк вопросительно смотрит на меня. – Что-то вы притихли. Вы можете быть какой угодно, Поппи, но это на вас не похоже.

Не в моих привычках подслащивать пилюлю, и я выдаю напрямик:

– Я не вижусь с женатыми мужчинами.

Джейк оглядывается по сторонам.

– Где не видитесь?

– Я имею в виду, не встречаюсь с женатыми. Одно из моих правил.

Я с довольным видом откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди. Вру, конечно, нет у меня насчет свиданий никаких правил. Но звучит круто.

Джейк морщит загорелый лоб, пытаясь въехать в смысл моих слов, а потом расплывается в улыбке.

– Так вы думали… – Он поводит пальцем от себя ко мне. – Это свидание?

Майли у него на плече пронзительно верещит и хватается за живот, словно от хохота.

Я заливаюсь краской.

– А что тогда? Приглашаете поужинать, а потом говорите, что женаты. Извините, конечно, но для меня это несовместимо.

Джейк кивает:

– Теперь понятно.

– Что понятно? – спрашиваю я.

Джейк залпом допивает свой стакан и со стуком ставит его на стол.

– Что ж, спасибо, что дали мне почувствовать себя местным волокитой. Каковым я, смею вас заверить, не являюсь. Просто вел себя по-дружески, только и всего. Роза была чудесным человеком и верным моим товарищем. Вот я и подумал, что хорошо будет поддержать ее внучку. Видимо, ошибся. – Он встает. – Хорошего вечера, Поппи. Может, увидимся до вашего отъезда.

А потом, к моему ужасу, он разворачивается и, не оглядываясь, с Майли на руках выходит из паба.

С щеками, пылающими под стать разогретым фахитас, которые Рита приносит на соседний столик, я хватаю свой стакан и пью, украдкой озираясь: заметил ли кто-нибудь, что произошло? Но народу в пабе мало, а те, кто есть, заняты своими делами и даже не смотрят в мою сторону. И я тихонько поднимаюсь и выскальзываю за дверь.

Я в своем репертуаре.

Глава 4

Подснежник – надежда

Бабушкин коттедж «Подснежник» – маленький домик с парой комнат на первом этаже и парой на втором. Он стоит посреди Нижней улочки, тянущейся от другого конца гавани до самой «Гирлянды маргариток».

От магазина до дома рукой подать. Я ухитряюсь на несколько минут перекрыть движение, пока достаю вещи из внедорожника, припаркованного перед коттеджем.

Рассыпавшись в извинениях перед целой очередью водителей, я отгоняю машину на стоянку и возвращаюсь, чтобы распаковать багаж.

Много времени на это не уходит. Кое-что из вещей я притаскиваю в спальню, которую в детстве мы делили с братом. Застилаю одну из парных кроватей и наскоро осматриваю дом.

Внизу все, как мне и запомнилось: тихая спаленка в задней части дома, рядом с крохотной ванной. Уютная кухня в светло-голубых тонах, с окнами, выходящими на улицу; черная плита и стол с четырьмя стульями. Не изменилась бабушкина спальня наверху: массивная старомодная кровать с лоскутным покрывалом из гагачьего пуха, беленая мебель, которой стоять бы в комнате побольше. Напротив светлая гостиная с мягким алым диваном, на котором навалены пестрые подушки, креслом-качалкой, маленьким телевизором и книжным шкафом, полным книг, журналов и бумаг. Едва переступив порог, понимаешь, почему бабушке понадобилась гостиная именно на втором этаже. Через французские окна с балконом открывается превосходный вид на залив, живо запомнившийся мне с детства.