Маленькое волшебство

  - Да? - встрепенулся Кевин. - Вероятно. Меня никогда не интересовала медицина. Даже отвращение к ней испытывал инстинктивное. Так вот… эти истории так переполнили моё сердце, что стали выплёскиваться наружу, как кипяток из чайника. И тогда - помню, это был канун Пасхи - я накупил всяких сладостей и пошёл по домам своих подопечных. Примерно сорок адресов. Нет, не передавал из рук в руки. Ставил возле дверей или прятал в саду, но так, чтобы можно было легко найти. Это должно быть волшебством - вы не забыли? А после бродил по улицам и везде - наудачу - оставлял гостинцы. Особенно там, где видел у подъездов качели, горки, песочницы или где сушилось детское бельё на верёвках. В ту ночь я для всего города сыграл роль пасхального зайца.

  

  Я зажмурился и представил себе Кевина, с таким же большим рюкзаком, как сегодня, только по–весеннему легко одетого. Представил, как он крадётся по мокрому от лунного блеска тротуару среди юной зелени. Забирается в чужие сады, но не для того, чтобы что–то украсть, а наоборот - отдать другим немного душевного тепла.

  

  - Наверное, удивительное чувство…

  

  - Да, похоже на наркотик, - признался Кевин. - Вызывает эйфорию и облегчает боль.

  

  Он вздохнул и посмотрел на меня искоса, чуть наклонив голову. Я украдкой обвёл взглядом столики, и увидел, что люди вокруг также склонили головы, прислушиваясь к его словам.

  

  - И я подсел на него по–настоящему. Сначала два раза в год, на Пасху и на Рождество, покупал и разносил подарки. Тем, кто - как я знал - беден. Тем, кто нелюбим. Собственно, это не одно и то же. Бедность не исключает любви, как и наоборот. Потом стал делать это чаще - каждый раз, когда оставались от зарплаты деньги. Обходил с рюкзаком за спиной не только наш город, но и соседние. Блуждал по деревням и сёлам… всё дольше и дольше, и подарки в рюкзаке не кончались. Время как будто растянулось или, наоборот, сжалось, обратилось в сплошную череду праздников. Каждый новый день стал поводом подарить кому–то радость. А ещё в пальцах появилась некая сила, какое–то странное умение…

  

  Он поднял над головой правую руку и опять, как тогда у елки, легонько, точно циркач, прищелкнул. В ту же секунду с лепного карниза, с тяжелой латунной люстры, с лопастей вентилятора, громадной стрекозой застывшего под потолком, хлынул прохладный ёлочный дождь.

  

  

  

  В кафе сделалось так тихо, что слышно было гудение водопроводного крана на кухне и обиженное квохтание батарей. Кевин победно улыбнулся.

  

  - Маленькое волшебство. Не настоящее чудо, а так, ерунда: здание украсить, лампочки зажечь. Или вот еще…

  

  Он быстро провел рукой у меня над ухом, и в ладони его очутился лакричный леденец в прозрачной целлулоидной обёртке.

  

  - Простите, - сказал извиняющимся тоном, - для вас получилось незамысловато. Наверное, потому, что вы уже не ребёнок. Но всё равно попробуйте, поднимает настроение.

  

  Я насторожённо взял конфету и опустил в карман. Раньше мне нравился вкус лакрицы, но в последние недели болезни при одной мысли о нём горло сдавливал рвотный спазм.

  

  - Ладно, Алекс, рад был познакомиться. Удачи вам, - и последней традиционно–прощальной фразой как по живому полоснул. - Будьте здоровы.

  

  Я не успел ответить, только моргнул оторопело, а Кевин уже вышел из кафе и растаял в тёмных изгибах улиц за пять минут до того, как пробило полночь.

  

  

  

  Наутро я рассказал хозяйке домика о странной встрече. Добрая женщина без удивления выслушала историю Кевина, но разволновалась, когда я упомянул подаренную им конфету.

  

  - Съешьте её. Обязательно съешьте! У нас в прошлом году девочка выздоровела от лейкемии после его угощения.

  

  Я кинулся искать леденец по карманам, но тот, как назло, провалился в подкладку. В конце концов, распоров материю, мы с хозяйкой извлекли подарок Кевина, уже без обёртки, запачканный налипшими на него пушинками синтепона.

  

  Я ожидал, что от лакрицы меня вывернет наизнанку, но ничего плохого не произошло. Никакого вкуса, только приятное послевкусие - как будто проглотил пахнущий весенним лугом сгусток тумана.

  

  Это случилось десять лет назад, и до сих пор я жив–здоров. Уснувшая в тот вечер боль так и не проснулась больше, и весь организм постепенно отдохнул от химии, восстановился. Я думаю, ошиблись тогда врачи с диагнозом, не от того меня лечили. А может, маленькое волшебство помогло.