Малибу

— Нет, я предпочитаю использовать более верное средство — взрывчатку.

— Ну что же, вера и взрывчатка — все это может стать неплохой комбинацией.

— Да, у нас мог бы получиться неплохой дуэт, Тони Валентино, — произнесла взволнованным голосом Пэт Паркер и дотронулась до плеча молодого актера.

* * *

В фотостудии Алабамы царил полный хаос. На первый взгляд казалось ничего невозможно было найти под грудами пустых кассет, использованных полароидных пластинок, под пачками засвеченной фотобумаги, среди стеллажей, заполненных папками с уже проявленными негативами и напечатанными фотографиями. Солнце, пробиваясь сквозь стеклянный фонарь, то высвечивало штатив фотоаппарата, то блестело, отражаясь в огромных зеркалах, то переливалось всеми цветами радуги, преломляясь в мощных зеркальных отражателях «юпитера». Посреди студии под их жаркими лучами на широком кожаном кресле расположился молодой мускулистый мужчина. Возле него порхала, выбирая самые лучшие положения для съемки, стройная девичья фигура. Тони Валентино, а это и был молодой красавец, почти без сознания от этого слепящего света и нестерпимого жара. Он вспотел, в горле пересохло. И вообще за несколько часов съемки он порядочно устал. Иногда он с изумлением следил за движениями Пэт Паркер, которая сдержала обещание и делала его фотообраз. Он был искренне поражен, как она неутомимо заставляла его менять положения, выискивала нужный ракурс. Он почти выбился из сил. А она не проявляла никаких признаков усталости.

Сверху за всем этим наблюдал с небольшого балкончика Алабама. Он придирчиво следил за всеми действиями Пэт. На Тони он обращал мало внимания, для него тот был всего лишь объектом съемок. Исходным материалом для создания шедевра. Алабама несколько раз уже хотел вмешаться в процесс съемок, поправ-ить Пэт. Но каждый раз он заставлял себя сдерживаться. И, к своему немалому изумлению, он понял вдруг, что почти во всем, что вызывало у него стремление вмешаться, было проявление иного, отличного от него мастерства и подхода к фотографированию. Проанализировав все это, Алабама сначала немного расстроился, что Пэт, эта маленькая девушка, так отлично освоила его навыки и легко пошла дальше. Но потом он вспомнил старую поговорку, что ученик всегда должен превзойти мастера, и довольно! улыбнулся этой мысли.

И еще Алабама отметил одно немаловажное обстоятельство. Пэт Паркер не была холодным профессионалом. Она не просто правильно выбирала позу, освещение и выдержку. Она сама принимала участие в съемке. Она сама становилась живым соучастником действа, побуждая ее модель — Тони Валентино — действовать порой на пределе всех своих возможностей — и физических, и артистических. Алабама смотрел на все это и возблагодарил Всевышнего за то, что тот на старости лет послал ему такой подарок. В его жизни, похоже, кроме велосипедов, пива и гор появился еще один важный момент. Пожалуй, его можно было бы назвать самым важным. Старый Бен Алабама как-то невольно подтянулся в присутствии молодой девушки. Вся патриархальная атмосфера его заброшенной фотостудии мгновенно переменилась, и ему даже показалось, что старый пень готов начать пускать молодые побеги…

Пэт снова начала отдавать команды Тони переместить центр тяжести налево, подпереть голову руками, чуть откинуться назад, повернуться вправо, нет, влево. Так, хорошо, теперь выгнуться, наклониться вперед…

Пэт взглянула наверх, на балкон, где, как она считала, был Алабама, и хотела посмотреть, одобряет ла он ее действия, доволен ли ходом съемки. Но его там уже не было. Пэт снова посмотрела на Тони. Теперь они были одни в студии. Пэт снимала Тони обнаженным до пояса. Она уже сделала все мыслимые и немыслимые варианты. Что же теперь? Она облизнула неожиданно ставшие такими сухими губы. В голове у нее мелькнула мысль, показавшаяся ей сначала чистым сумасшествием, но мысль ее не оставляла, заставляла все время думать о… Пэт даже не могла представить, что ее губы смогут произнести слова этой команды, нет, просьбы. Она хотела снять его обнаженным. Пэт смотрела на него и молчала, не в силах заставить себя произнести нужные слова. И он понял ее. Молча, медленно он начал расстегивать поясной ремень своих голубых джинсов.