Малинка с горечью

– Умница. Дальше, – продолжаем повторение изученного по ОБЖ.

– В людных местах не выпускать мамину руку, а если она вдруг занята, значит, держаться за юбку или сумку.

Я одобрительно кивнула.

– Переходить дорогу только на зеленый свет или по пешеходному переходу. И то, убедиться надо, что нас пропускают.

– Да, сынок.

Переход через дорогу – это мой персональный кошмар. Упертый по части «качать права» муж до хрипоты спорил со мной, доказывая, что как только пешеход ступил на зебру, водители обязаны остановиться и пропустить. А я ему доказывала, что эти обязательства гроша ломаного не стоят, если за рулем какой-нибудь неадекват. И оказалась еще и виновата. Накаркала.

Муж возвращался с работы и как обычно воспользовался своим «правом пешехода». Он ступил на проезжую часть, не обращая внимания на машины, и на него наехали. Неделя в реанимации. Восстановление. Куча лекарств. Бесплатные операции. И все равно передвигаться может только на костылях. Одна надежда на дорогую операцию в Москве…

А личности тех, кто был за рулем, так и не установили. Нашли брошенную машину, и пришли к выводу, что ее угнали покататься малолетки. Лиц никто из видевших наезд не рассмотрел, и дело замяли.

Но самое страшное – в тот день муж изъявил желание забрать Мишку из садика. Обычно сын там торчал допоздна, с дежурным воспитателем. На свое счастье, я воспротивилась соблазну хоть раз спокойно уйти с работы, а не нестись сломя голову. Я устояла. Соврала, что обещала сводить ребенка в торговый центр, в зоомагазин, прицениться к рыбкам.

И до сих пор леденящий ужас хватает за горло при мысли, что я могла бы тогда поощрить один из редких приступов «отцовской любви»

Может, этим постоянным страхом Судьба наказывает меня за желание избавиться от крошечной жизни, когда я только узнала о ней? Суеверный страх при мысли, что я могу самое дорогое, что у меня есть, потерять. Я даже в церковь ходила, просила прощения за свои мысли. Ведь они материальны. Но все равно, как вспомню, так каждый раз под ложечкой становится настолько жутко и холодно, будто из меня вынимают душу.

Отправив Мишку на паровозик, я села на лавку и, оглядываясь по сторонам, чтоб не приняли за душевно больную, начала свою «терапию». Вдох на четыре счета. Выдох на шесть. Вдох на шесть. Выдох на восемь. Вдох на восемь, выдох. Задержка дыхания на восемь.

Счет отвлекает, расслабляет, снимает напряжение. Прости, малыш! Ты мое счастье! Глядя на счастливую мордашку сына, когда он проезжает очередной круг, я отдаю себе отчет, что никогда и ни за что не хотела бы обнулить эти годы жалкого существования и вернуться назад.

Воспоминания не приходят скромным гостем, с робким: «Можно войти?» Нет, они открывают дверь пинком, не считаясь с мнением хозяина, задают, как в музыке – минор или мажор, диктуют плашку настроения. И никакой аутотренинг не помогает. Во всяком случае, мне. Вот и сейчас, стоило немного расслабиться, они снова захлестнули меня. Воспоминания о далеком жарком лете, где я была безгранично счастлива.

Словно и не было прошедших дет – картинки прошлых переживаний ничуть не потускнели. Яркие, будто все было только вчера....

Ощущение беды стало накрывать меня уже через пару дней после того, как Макс уехал. Он не позвонил. Я не глупая девочка, и хоть он и был моим первым мужчиной, о межполовых отношениях я кое-что знала. А именно, если мужчина не звонит, значит, он просто не хочет звонить. И рассказы о том, что был занят, телефон в унитазе утопил, потерял номер – это просто отмазки. Тот, кто хочет сделать, найдет все способы. Кто не хочет, найдет тысячу отговорок.

Через неделю я уже окончательно поняла, что для него это был лишь способ разнообразить деревенскую скуку. А может, у него в Москве уже и невеста есть, как водится это в богатых семействах… Тоже богатая, естественно. Проглотив слезы обиды, я решила во что бы то ни стало доказать ему, что я достойная пара и не такому мажору, как он. Что я найду себе мужа, который не будет стыдиться моего рабоче-крестьянского происхождения. А наоборот, будет гордиться мной. Я получу образование и устроюсь на работу не куда-нибудь, а в Москва – Сити! Каблучки моих дорогих туфель будут независимо стучать по сверкающему полу этого делового сердца столицы. Я заработаю на хорошую квартиру. И однажды где-нибудь в кафе мы с ним встретимся. Он обалдеет от восхищения и удивления… А у меня на пальчике будет обручальное кольцо.

Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

В середине августа я почувствовала недомогание. Решила, что отравилась краской – мы обновляли полы в доме, и большую часть я выкрасила сама. К тошноте прибавилось самое противное состояние, какое может быть. У меня временами начинала кружиться голова, дыхание перехватывало, и я боялась потерять сознание. А уж когда поймала себя на желании схомячить бочонок соленых огурцов, у меня буквально подкосились ноги. Ужас, который я испытала, не передать словами.