Малинка с горечью

Он зарылся носом в мои волосы, вытаскивая губами маленькие прядки и взлохмачивая мой аккуратно упакованный «хвостик». Его сильные руки скользили по телу, словно заново изучая, а я не могла найти в себе сил оттолкнуть их.

Душа рвалась на части. Такой родной и такой чужой! Так не бывает! Или же как раз бывает, но только со мной.

– Девочка моя! Я тебя сегодня же заберу. Тебя и Мишку. Димон сказал, что он похож на меня.

Его слова перемежались горячими поцелуями, от которых внутри все сводило судорогой желания. Я должна это остановить. Иначе не прощу себе никогда. Сглотнув тяжелый ком, который вдруг подкатил к горлу, я, наконец, собралась с духом. Уперлась ладошками в его мощную грудь и попыталась отстраниться.

– Максим, отпусти. Никуда ты нас не заберешь и никуда мы с тобой не поедем!

– Глупенькая! Ты и так дел наворотила. Больше я тебя не отпущу, – не обращая внимания на мои трепыхания, он снова прижал меня к себе.

– Подгорский! Ты плохо слышишь?! Я не игрушка и не бычок на веревочке, чтоб меня можно было забрать, когда тебе заблагорассудится!

До него, кажется, дошло, что таким тоном шутки не шутят. Он отстранился немного, но свои тиски не разжал.

– Я и не говорю, что ты игрушка. Осознаю, что немного виноват перед тобой. Но ты же сама мне ничего не сообщила. Ты даже к бабуле приходила и ни слова ей не сказала. Я, что, телепат? Я должен был твои мысли прочитать?

Ясное дело, господину Подгорскому оправдываться, как с голым задом по Красной площади пробежать. А я окончательно стряхнула пелену самообмана. И проснулись адекватные чувства. Обида и злость.

– Если бы любил, ты бы не пропал, ты бы приехал, как обещал или хотя бы позвонил! – с заметной дрожью в голосе выплеснула я застарелую боль.

– Я искал тебя, но мне сказали, что ты вышла замуж и уехала, – не желая терять статус обиженной стороны, нашел он аргумент.

– И ты поверил? А если бы меня в подвале держали, чтоб потом ребенка где-нибудь за сараем зарыть? А всем говорили, что я уехала с мужем, чтобы избежать позора?! Что тогда?

С лица Макса слетели следы вожделения. Он посерьезнел, словно только сейчас понял, что виноват.

– Ты не представляешь, что я пережила, когда поняла, что беременна. Ты не звонишь, поделиться не с кем. А родственники сами увидели, что обнимаю унитаз. И выгнали меня на улицу! Как ты думаешь, что со мной случилось бы, если бы не Алик?! Без денег, без крыши над головой и беременная!

Очевидно, Подгорский довольно четко представил себе эту картину, потому что переменился в лице.

– Я и подумать не мог, что такое может произойти. Малинка, ну все нормальные девушки даже стремятся залететь от парней, которых любят, чтоб гарантированно выйти замуж. Не говоря уже о тех, кто беременеет правдами и неправдами от богатых папиков, чтоб получить приличное содержание, – Подгорский словно не мог поверить в то, что со мной произошло и рассуждал вслух.

– Значит, я ненормальная. Я не собиралась унижаться перед человеком, который просто со мной развлекался. И тем более сейчас не собираюсь. Надеюсь, у тебя хватит совести не вкатить мне иск за расторжение контракта? Ты же понимаешь, никакого ребенка я вам вынашивать не буду! И вообще, забудь о нас и живи спокойно, как и жил все это время.

Я снова дернулась, чтобы освободиться из захвата. Но это все равно, что мышке вырваться из мышеловки.

– Поэтому ты мне в душу и запала, что ты ненормальная. В смысле не такая, как все. Я до сих пор в шоке. У меня есть сын, и я о нем не знал, – Подгорский словно не слышал моих последних слов и продолжал рассуждать. – Я куплю квартиру вам. У вас будет все самое лучшее. Миша будет учиться в лучшей школе.

– А что будешь в это время делать ты? – я все больше и больше трезвела. – Какую роль в нашей жизни ты себе отводишь?

По лицу Макса пробежала тень, и я отчетливо поняла, что над этим он даже не задумался. Роль богатого любовника для меня и воскресного папы для Мишки? Спасибо. Если прохладное отношение Алика он принимал за норму, то еще одного недопапу точно не осилит. Я не ошиблась.

– Малинка, так просто все не разрулить. Дай мне время. Но сын должен узнать, кто его отец.

– Мой сын никому ничего не должен. Я тебе, кажется, доступно объяснила. У тебя своя жизнь, у нас своя. Мне не нужно счастья урывками. Я не собираюсь тебя ждать, как собачонка, пока ты натешишь свою супругу и ее моську. Родите себе ребенка, и все у вас будет хорошо.

Я почувствовала, что слезы подступили к горлу, и еще сильней толкнула Максима.

– Прекрати дурить! – рявкнул он. – Будет так, как я сказал. Я не позволю моему сыну жить в скворечнике.

Мне показалось, что я превратилась в быка, у которого перед мордой размахивают красной тряпкой. У меня даже ноздри дернулись от гнева. Начальника включил?! Ага, щас! На свою болонку будешь орать.

– Напомню тебе, что своему родному сыну ты никто! У тебя нет на него никаких прав! Так что отпусти меня и катись к черту!

Подгорский разжал руки так неожиданно, что я чуть не потеряла равновесие.