Мало ли что говорят

Валера, дождавшись, пока Алла скроется наверху, заговорил. На отличном русском языке. Правильном, вполне литературном и безо всяких там изысков а-ля XIX век. Скорее на языке времён «физиков-лириков».

«Эх, не выучить мне английский в Штатах», – с грустью подумала Соня, тем не менее обрадовавшись, что не вся семья глухонемая.

Они приехали в Бостон почти двадцать лет назад.

Алла в «прошлой жизни» занималась чем-то страшным и непонятным для Сони – ЭВМ. Электронно-вычислительными машинами, если кто забыл, что предшествовало компьютерам. С Валерой всё было ближе – он в «совке» трудился психиатром в старой доброй «Кащенко», совмещая лечебную деятельность с преподавательской – доцентствовал по совместительству. Он, в общем-то, не слишком стремился куда-то уезжать… Но, встретив Аллу, развёлся с женой, срочно сделал хмурой эвээмщице предложение руки и сердца и был готов идти за ней на край света, пешком и в рубище. Алла отказала. Она в тот период пребывала не в лучшем состоянии духа. Во-первых, ей уже в который раз не дали разрешения на выезд. Во-вторых, были проблемы на работе. В-третьих, взрослая дочь от первого брака. В-четвёртых, она была беременна. В-пятых – не от Валеры.

Они и познакомились-то по сугубо медицинскому поводу – знакомые порекомендовали хорошего психиатра, способного выписать такие седативные средства, на которые в обычной поликлинике не подпишутся под страхом смертной казни и комиссии из КРУ.

Но… Смелость города берёт, а страсть – добирает всё остальное. Валера Аллу получил.

Валере разрешение на выезд было выдано быстрее. Родившийся «в процессе» Давид – будущий Дэвид – получил Валерину фамилию и любовь такой силы, которой не всегда удостаиваются даже кровные дети (справедливости ради надо сказать, что дочь Валеры от первого брака тоже уже живёт в Америке, Дэвида любит как родного брата, и всякие надуманные проблемы, связанные с «дифференцированным отцовством», у них отсутствуют).

Разумеется, Алла вышла за него замуж ещё в Москве. То ли выписанные Валерой психотропные средства подействовали, то ли её прагматизм взял верх – трудно судить. С Валериной же стороны всё было проще. Это была на самом деле не просто страсть. Её Величество Любовь. В чистом виде.

Пока есть такие мужчины, у этой Планеты есть шанс.

И всё же тяжело удержаться от возможности посплетничать.

Валерина дочь от первого брака – яркая ослепительная красавица – точная копия её матери… Ну и кто поймёт этих мужиков?!

Алла, покидая советскую отчизну, приобретала. Валера – терял. И терял немало.

Алла ещё на нелюбезной родине знала, что в Израиле не задержится, а в США будет работать в компании «Polaroid». И она знала язык.

Валера же, с единственным школьным «My name is…» в багаже, должен был начинать всё сначала. Человек, уже разославший автореферат докторской диссертации, стал… санитаром в Сант-Элизабет-госпитале, проявив, на объективный взгляд, нечеловеческое упорство. Что тут скажешь:

Наш ум и задница – товарищи,Но их союз – несимметричен.Талант нуждается в седалище,А жопе разум – безразличен

[19].

Валера не лоховал страховые компании, не сидел – по мере возможности – на шее у государства и жены… Он в рекордно короткие для немолодого уже человека сроки – за год – сдал все экзамены: язык и требуемые предметы по программе обучения в медицинском вузе США (наши врачебные дипломы в Штатах не котируются, в отличие от технических. Вероятно, что технические тоже не котируются. Уже).

Чуть позже – ознакомившись с фактами биографии – Соня восхищалась этим человеком! Если бы ей вдруг пришлось сдавать абсолютно всю программу медицинского института на английском языке, начиная с нормальной и топографической анатомии, – она бы предпочла… получить новую профессию!

А Валера подносил и уносил утки, мыл полы и драил реструмы, попутно грызя гранит медицинской науки на совершенно не знакомом ему дотоле языке. Он менял «Дэвику» памперсы, пока его супруга зарабатывала деньги, – и никогда не позволял себе никаких истероидных самцовых ремарок на сей предмет. И ещё он завёл правило – говорить в доме только на русском, чтобы Дэвид знал этот язык и они сами не забывали.