Малокрюковские бастионы

Из-за коровника вышел деревенский охотник Санька Приклад. «Приклад», это не фамилия, а прозвище. Санька – молодой мужик, лет тридцати, не женатый, в рыжей кудлатой шапке из – под которой, виднеются рыжие брови и рыжие редкие усики. В деревне никто не называет его по имени, а только по прозвищу – Приклад, да Приклад. Он подошёл к бабе Кате. Та стала ему жаловаться.

– Ничего, Катерина Васильевна. Сейчас я тебе помогу, – сказал Приклад, – дело-то молодое. Кто в ребячестве не озоровал и всякие штуки не выкидывал… Ты, Катерина Васильевна, свою молодость вспомни… поди ещё не забыла, как устраивали зимние потехи.

– Потехи были, – сказала, охая, баба Катя,– озорства не было. Мы ведь над пожилыми и немощными не шутковали. Шутка шутке рознь.– И видя, как сани становятся на полозья, продолжила. – Побереги тебя господь и от зверя лесного, и худого человека.

– А вот тут ты, Катерина Васильевна, не то говоришь… – засмеялся её спаситель. – Я охотник. Охотника зверь сам хоронится. А вот от егеря… поберечься бы не мешало. Здесь твоё пожелание в самый раз будет. – Он помог запрячь бабе Кате лошадь и та уехала.

Шкворень и Клёк вышли из своего укрытия.

– Чего звал,– спросил Клёк Приклада.

– Помочь надо. Просто так не зову…– ответил Приклад и продолжил.– Я смотрю, вы ребята толковые, самостоятельные, языком зря не треплете, а за помощь – не обижу. Согласны!?

– Ближе к делу… – буркнул Клёк. Приклад обвёл взглядом ребят.

– Надо доехать до Ивановой балки и помочь погрузить кабанчика…

– Живого? – спросил Шкворень.

– Дура… – перебил его Клёк, – тоже мне сказанул, «жи-во-го». Он живой из нас всех кишки выпустит, – и улыбнулся.

– Мы, конечно, поможем, – проговорил, цедя сквозь зубы слова, Шкворень, – только уговор, по две пачки сигарет на брата.

– И по три выстрела из твоей плевательницы,– добавил Клёк и кивнул на ружьё Приклада.

– Слово охотника, – ответил Приклад. – В Иванову балку выдвигаемся через полчаса.

– Принимается.– Почти одновременно сказали дружаны.

– А с санями у вас интересно получилось, – засмеялся Приклад, – только зачем все перевернули? Одних бы хватило. От мужиков за такие дела можно вдоль спины вожжами получить и не один раз. Так что, когда шутки шутите, то наперёд думайте…, советую.

Через час, как и договаривались, они втроём подъехали к лесной балке. Тушу кабана уже припорошило снегом.

– А здесь охота запрещена, как я слышал, – сказал Клёк игриво. – Не по закону, товарищ охотник. Вон кормушки для зверей расставлены. И как это понимать? – задал он риторический вопрос. – Тут не по две пачки папирос, а по три пачки на брата тянет…, против закона идём, а на это уговора не было…

– Не по закону, говоришь… – процедил сквозь зубы Приклад. Вдруг охотник стал озираться. Он, как зверь, почуял недоброе не только всей кожей, но и внутренностями тоже. И вдруг Приклад с силой толкнул обратно в сани, вылезавшего из них Шкворня. Тот сбил с ног, стоявшего в санях, Клёка. Дружки упали на дно саней и стали там барахтаться. Приклад поспешно, не целясь, выстрелил куда-то в заросли бересклета, прыгнул в сани.

– Но-о-о-о!!! Пошла-а-а-а!!! – зарычал Приклад и с силой дёрнул вожжи. Лошадь, не ожидавшая такого неделикатного обращения, испуганно рванула.

Клёку почудилось, что после выстрела он услышал выкрик «ай!».

– Вроде крикнул кто-то? – сказал он недоумённо.

– Волки… – проговорил каким-то странным шипящим голосом Приклад. – Видно, свежее мясо учуяли, вот и нагрянули…– и, погоняя лошадь, направил её не в сторону своей деревни, а свернул на дорогу, ведущую в соседнее село. Попетляв по пересекающимся дорогам, затем, перевалив через овражек, выехали к своей деревне и вскоре были на конюшне. Быстро выпрягли лошадь и, уговорившись, что никто и никому об этой поездке не скажет ни слова, разошлись. Приклад при расставании пообещал дружкам поехать в лес и вволю пострелять.

На следующий день в деревню приехал следователь. Он ходил по домам и спрашивал жителей о том, не заметили ли они вчера чего подозрительного в поведении сельчан. По деревне поползли слухи, что браконьеры подстрелили районного егеря, браконьеров было трое и что ранение лёгкое, в руку.

Утром к Клёку пришёл Шкворень поделиться своими мыслями насчёт вчерашней истории, выразив догадку, что это Приклад подстрелил егеря и что после выстрела он слышал вскрик, и что это не волки совсем были…

– Не дурнее тебя,– сам догодался,– ответил Клёк. После этих слов Шкворня, Клёк стал злым. Он схватил Шкворня за ворот и несколько встряхнув, угрожающе проговорил.

– И думать не моги!.. Волки это были, Волки… Приклад выстрелил, одного задел, вот он и взвыл от боли, а тебе почудилось, понял?! Если чего вякнешь, то ты меня знаешь…, в землю живьём закопаю.

«Чёрт дёрнул нас с Прикладом связаться, – подумал Шкворень, – конечно, это были волки. По-другому и быть не могло, Клёк прав. А если, кто и ещё был – его проблемы, а их хата с краю». И тут он вспомнил о криках на горе Верблюжихе. Но думать и анализировать не хотелось. «И там тоже были волки,– проговорил он,– везде одни волки».