Малолетка

Я боялась Макара. Не так, как боятся убийцу и бандита, хоть и знала кто он. Я боялась того, что он отберёт у меня последние жалкие крохи, что остались от связи с внешним миром. А в его глазах я увидела именно это. «Ещё раз рыпнешься – накажу».

Наказывать Лавр умеет жестоко. Он всегда бьёт по самому больному. Забирает то, что дорого больше всего. Вскоре я познаю это на себе, прочувствую эту боль до каждой иголочки, впивающейся в сердце.

А тогда я послушалась. Покорно пошла в спальню и упала в его объятия. Отдавалась ему, как всегда, без остатка, полностью утопая в этой неге. В его любви, ядовитой, прожигающей до костей, яростной и болезненной. Макар Лавров не умеет любить иначе. Только так… До испепеления.

А он брал. Всю меня брал. Жадно, грубо, нежно, по-разному. Он входил в меня с таким диким блеском в глазах, словно хотел раствориться во мне. Вбирал в себя каждый мой стон, каждый вскрик, а потом заглушал их поцелуями и снова вторгался до крика.

Макар мог меня пытать своей страстью несколько часов к ряду и всё равно остаться голодным, чтобы через пару минут наброситься опять.

– Моя девочка, – погладил меня по голове, когда легла ему на грудь и чмокнул в лоб. – Ты моя, Ась. Если попытаешься избавиться от меня – убью. Повтори.

– Убьёшь, – промурлыкала, не придавая значения его словам, а Лавров сжал мои волосы на затылке и запрокинул мне голову.

– Убью!

Глава 29

Степан Иванович налил мне чай и присел напротив.

– Ну что, моя хорошая, рассказывай, – сцепил сморщенные руки в замок и ободряюще улыбнулся. – Что приключилось у тебя, дорогая?

– С чего вы взяли, что что-то случилось? Просто устала… Беременность…

Он покачал головой, взял меня за руку.

– Моя ты хорошая, неужели собираешься обмануть старика? Я же знаю тебя, жизнерадостная девочка, и вижу, что маешься. Рассказывай. Что этот подлец сделал?

Ну вот. Именно поэтому я и не хотела говорить со Степаном Ивановичем о Макаре. Даже если мы поженимся, проживём вместе десятки лет и я рожу ему пятеро детей – всё равно для моего бравого старичка Лавров останется подлецом и негодяем.

– Ох, дедушка, вы опять за своё? – дедушкой я называла Степана Ивановича, когда нужно было его смягчить и это всегда удавалось. – Макар не подлец. Он любит меня, оберегает и…

– И мучает, – закончил за меня, а я поняла, что он прав.

Действительно мучает. И меня, и себя, и малыша нашего будет истязать, если таким останется. В том, что Лавров изменится я сильно сомневалась, а что делать со всем этим – не знала.

– Понимаете… Он очень любит меня, боится потерять. А после того нападения он словно каждую минуту ждёт чего-то плохого… Я недавно нашла оружие у него под подушкой. И мне страшно… За него боюсь, понимаете?

Степан Иванович, вопреки моим ожиданиям, не стал сыпать проклятьями на голову Лаврова, а задумался.

– Вот вы тоже мужчина. Скажите, это нормально? Так должно быть?

Старичок пожал плечами.

– Я, Асенька, не могу знать, что там в голове у этого бандита. Но в какой-то степени могу его понять. Тогда вы оба чуть не погибли и он, разумеется, боится очередного нападения. С его занятием неудивительно. А ты не будь такой простушкой. Если любит, значит, надави на него. Пусть бросит все свои темные делишки, чтоб им… Мне ли тебе объяснять, как вы, женщины, умеете на мужиков давить.

И тогда я впервые задумалась, что Степан Иванович прав. Если бы не было этого бизнеса – не было бы и конкурентов, проблем, разборок. Пистолета под подушкой и беспокойных снов. Может всё было бы по другому?

Но я ошибалась. Дело было вовсе не в делах Макара, а в нём самом. В его собственнической натуре. В его жадности. Он был жаден и не желал делить меня ни с кем, кроме ребёнка. Лишь наша семья имела и имеет для него значение. Но то, как жестоко он добивался своих целей ещё не раз меня напугает.

* * *

– Ну что, кому ты инфу сливал, Ванечка? – Лавр широко улыбнулся несчастному и легко похлопал по плечу. – Не стесняйся, рассказывай, – пропел простодушно, словно пригласил старого друга поболтать за чашкой чая.

Парень часто замотал головой, отрицая свою вину, которую, в принципе, уже давно доказали.

Пахом скривился. Зря. Нельзя Макару врать, дурачить его нельзя. Боком выходит такая глупость.

Раздался хруст костей и тут же парень закричал от боли.

– Ну вот. Ещё один сломанный палец. Сколько там у нас осталось? Семь? – со стороны могло показаться, что Лавру по кайфу пытать неудачливого программиста, но Геннадий хорошо знал, что это не так.

Раньше Макар вообще не участвовал в подобного рода «мероприятиях». Да, всегда был зол, даже агрессивен по отношению к предателям, но сам пытал кого-либо редко. Убить мог. Жёстко, без сожалений и прощальных слов, просто нажимал на курок или доставал нож и заканчивал дело.

Сейчас же, он словно обезумел. Пахом даже начал побаиваться за его психическое состояние и, честное слово, был бы Макар ранен в голову, понял бы его состояние. Но только мозг Лавра не давал сбоев. Напротив, работал, как часы. Мог бы посоревноваться с великими мыслителями, чтоб ему.