Малороссийская проза

Городничиха. Все до последнего; не знаю, с чем останусь. Хоть присягну, что больше ничего не осталось…

Гаркуша. Какая же ты, голубочка, непамятная! А китайский ларчик где, что с золотою насечкою, в сафьянном футляре? Ты и забыла про него? Я тебе напомню. Он у тебя в постели под головными подушками. Ты всегда его на ночь там прячешь. Достань-ка, достань; не ленись.

Надобно было городничихе вынуть и самые драгоценнейшие вещи свои, и значительную сумму денег, тщательно хранимые ею в заветном ларце!..

Гаркуша (пересмотрев и уложив все по-прежнему

). Ну, теперь совсем. Если что и осталось у тебя, так, верно, такая безделица, что даже и я не знаю об ней. Видишь ли, Степанида, я недаром прожил у тебя; высмотрел и разузнал все, что касается до тебя, моя голубочка! Вот же и наши управились. Все ли взято, Долбня?

Довбня. Все, батьку. Замешкались немного. Пан городничий как-то память потерял, забывал, где что лежит; но, спасибо, убедился моими напоминаниями. (Смеется.)

Гаркуша. Тяжелые вещи, кубки, чаши и все старинное уложите в карету бережно, оно, приданое моей голубочки, с фамильными гербами; а мелочь и деньги прячьте по карманам. Этот ларчик осторожнее. Теперь, хлопче, запали мне трубку. (

Подают. Он сел в кресло, курит трубку и спокойно говорит, обращаясь к жене городничего:) А ты, моя голубочка, не бойся ничего. Не почитай меня таким свирепым, что я буду мстить за каждую вину твою; а что их много за тобою, так совесть твоя говорит тебе яснее моего. Вот видишь ли? Primo, ты скверная жена, взяла против закона власть над мужем, управляешь, командуешь им, даже бьешь его; за все это хотя бы и следовало взыскать с тебя, но как тут никто не страждет, кроме мужа, а он не заслуживает никакого сострадания, то сия вина тебе вовсе прощается. Secundo, за истязание меня в заключении, желание морить голодом и пытать меня для своей корысти я, как судья в собственном деле, великодушно прощаю и забываю личное оскорбление. Но есть вещи гораздо более важные, и я предостерегаю тебя: не управляй городом, не бери на себя неследующего тебе… Хотя бы ты и умнее была мужа, но наставлять его советами должна только дома, а не кричать при всех «муж мой дурак, я управляю». Нехорошо это… непохвально… Отстань от этого. Не обижай бедных людей, не обирай у них последнего… Сколько ты разорила семей, из богатых в нищие пустила!.. Твое ли дело судить и давать людям расправу?.. Femina es, feminam te semper esse cogites atque ostendas. (He умничай больше того, сколько дано женщине.) Не должно корыстоваться ничем. Ты плачешь, теперь жалко; каково же плачут те, у которых ты последний кусок отняла?.. Нехорошо, Степанида, делаешь; гадко, скверно; отстань, исправься… Слушайте, пан городничий, и ты, моя голубочка! Если вы не исправитесь и не бросите своих гнусных дел, то я, находясь всегда тут близко, наведаюсь к вам еще. Готова карета?

Довбня. Все готово. Начинает светать.

Гаркуша. Добре. Поедем далее. Спальню на замок. Пани городничиха и пан городничий пусть оплакивают здесь прегрешения свои и положат на мере, как им исправиться вперед. Людей оставьте связанных и заприте избу так, чтобы не скоро добрались к ним. Прощайте, нежные супруги! Не забывайте Гаркуши; помните, что если не исправитесь, он паки явится к вам. Довбня! По выезде моем вели ворота так заколотить, чтобы только к вечеру отперли их.

Накинув на себя плащ со звездою, Гаркуша сел в карету и покатил по городским улицам. Остановясь у полиции, приказал разбудить квартального и сказал ему:

– Послушайте, г. офицер. Я ночь провел у г. городничего очень приятно и с большою для себя пользою. Поблагодарите от меня г. городничего и почтенную супругу его. Пусть извинят, если я чересчур обеспокоил их. Такие случаи для меня редки. Мы целую ночь не спали, и я обещал хозяевам, что их долго не обеспокоят. Пожалуйте, наблюдите и вы, чтобы никто и ко двору их близко не подходил. Дайте им и людям отдохнуть после тревоги. Попросите их, чтоб ловили Гаркушу. Судье вашему скажите, что он исправлением своей должности обязывает меня побывать и у него, как и у г. городничего.

Квартальный, вытянувшись, как долг велит, перед генералом, то и дело, повторял: «Слушаю, ваше превосходительство!»

– Пошел, – закричал Гаркуша из кареты и благополучно выехал из города.

Квартальный во всей точности исполнял приказание генерала, и никто не знал, что делается в доме городничего. Наконец, уже почти к вечеру, проходящие мимо ворот услышали раздающийся из людской вопль и стон. Мало-помалу молва об этом пронеслась по городу, собрались люди, решили отбить ворота… и в самом деле, многих трудов стоило отколотить их… Вошли в людскую, освободили несчастных и наконец дошли и до бедствующих городничего с женою…