Мальтийский апельсин

– Этим пусть занимается милиция, – холодновато ответил Нечаев. – С меня хватит допросов, свидетельских показаний, которые не имеют все равно никакого значения, поскольку никто из нас просто не мог быть настоящим свидетелем. Свидетель – понятие расплывчатое. Если я приехал с ней в Бобровку, значит, я уже и свидетель? Свидетель, извините, чего? – Он как бы обращался к невидимому следователю, хотя смотрел в глаза Жене Жуковой. – Все это лишь условности. Я бы на их месте осмотрел весь сад, постарался бы найти следы человека, проникшего на территорию Сайгановых и убившего Ольгу. Ведь это была не птица, согласитесь?

– Да, это была не птица, – повторила Женя и подумала о том, что их разговор с Валентином – тоже условность, потому что Валентину нет ровно никакого дела до подруги убитой любовницы и что он многое из того, что сейчас наговорил, сказал не столько ей, Жене, сколько самому себе. И если раньше он боялся даже подумать о том, чем именно могла заниматься в Москве Ольга, то сегодня он произнес это слово. И сказал он это намеренно, чтобы тем самым хотя бы после ее смерти избавиться от наваждения своей любви к ней, чтобы опустить образ Ольги как можно ниже, тем самым избавляя себя от невыносимой боли. Одно дело – любить достойную и чистую женщину, другое – женщину, которая до тебя принадлежала целой армии мужчин. Инстинкт самосохранения. Зачем убиваться над телом, оскверненным и истерзанным ее многочисленными любовниками?

– Что вы делаете сегодня вечером? – вдруг донеслось до нее, и она очнулась от своих мыслей.

– Я не ослышалась? Вы спросили меня, что я делаю сегодня вечером? Но зачем вам это?

– Мы бы могли провести этот вечер вместе. Посидели бы где-нибудь, вы бы мне рассказали об Ольге…

– Прошло уже несколько дней… Почему ее до сих пор держат в морге и не разрешают хоронить? – Она задала этот вопрос, войдя в роль подруги Астровой.

– Видимо, так нужно для следствия. Разные там экспертизы…

– Понятно. А вы? Вы ведь, кажется, врач?

– Да.

– Но врачи бывают разными… Терапевты, стоматологи…

– Я терапевт, но у меня своя клиника в Москве. Небольшая, но хорошо оснащенная диагностическим оборудованием, на мой взгляд, отлично подобранная команда профессионалов-единомышленников. Я вот уже второй месяц здесь, но уверен, что там все в полном порядке. Конечно, приходится время от времени звонить туда, справляться…

– Понятно. Мне пора. Да, чуть не забыла, а кому же достанется квартира Ольги? У нее есть наследники?

– Понятия не имею. Я думал, вы знаете.

– Я даже ничего не знаю о ее родителях. Такое впечатление, что она вылупилась из яйца, как динозавр…

– Или упала с неба, как звезда… Боже, неужели ее больше нет?

Глава 12

Шубин довольно долго стоял перед дверью небольшого старого купеческого дома, находящегося возле сквера Липки, и ждал, когда же ему наконец откроют. Квартира, в которой жил Юлий Прудников, освещалась изнутри желтым электрическим светом – и это в столь ранний час? Потом Шубин попытался хоть что-то увидеть в щель между занавесками, но все оказалось тщетным. Тогда он, повторяя в точности все действия Леры Тарвид, притащил и подставил под окно деревянный ящик. Оглянулся и, убедившись, что вокруг никого не было, поднялся на него и заглянул внутрь комнаты поверх занавесок, закрывавших лишь нижнюю часть окна. Он увидел выложенную белоснежной плиткой печь, напротив которой стояло развернутое спинкой к окну большое красное кресло. Слева – письменный стол со стопками книг, на стенах – картины, на полу – цветной, синий с красным, ковер. Слева от печи виднелась дверь, ведущая в помещение, похожее на кухню, Игорю удалось разглядеть в сумраке желтый чайник и круглую, висящую на стене, декоративную тарелку. Но хозяина этой маленькой, но уютной и, судя по всему, очень теплой квартирки, дома не было. Разве что он лежал на кровати или диване, которые из окна невозможно было увидеть, как Шубин ни пытался.