Мальвина и скотина

Тогда у меня и появилась уверенность, что именно с тобой я вновь стану полноценным.

Я застегнула на нем рубашку и спросила:

- Что ты хочешь от меня?

- Will you marry me?

- Yes.

- Thank you.

А что бы вы ответили человеку, состояние которого оценивается в пятьдесят восемь миллиардов долларов США?

Мы сидели на кровати, держась за руки, и поочередно отхлебывали из бутылки.

- Я буду тебя баловать, - улыбнулся Алекс. - Скажи, чего ты хочешь?

- Свадьбу века в Архангельском, наши wedding photos на первой полосе «Коммерсанта» и белый «Porsche Cayenne».

Ровно через две недели, обедая в «Аисте», я просматривала составленные ассистентами Алекса списки приглашенных. Andrey Zabelin. Есть!

На моем безымянном пальце сверкал очень наглый многокаратник за два с половиной миллиона долларов. У входа в ресторан был припаркован не менее наглый «Cayenne».

«Охуеть, - думала я, отхлебывая кофе. - Просто охуеть!»

Глава 16

За две недели до wedding day я вдруг поняла, что мне не нравится мое свадебное платье. «Vera Wang» - это, безусловно, престижно, но не оригинально. А поскольку в свадьбе с Алексом Мейтоном отпечаток оригинальности лежал на всем (жених - тридцатилетний американский миллиардер-импотент, невеста - влюбленная в русского пятидесятилетнего магната стерва), то и платье должно было быть соответствующим.

- Honey, I want to go to Milan, - сообщила я будущему мужу перед тем, как пойти в свою спальню.

Именно в свою, потому что, несмотря на то что мы уже жили вместе в трехуровневой квартире на Поварской, у нас были раздельные спальни. И это нас обоих устраивало: он не мог, а я не хотела.

- No problem, babe. I’ll refill the balance tomorrow, - ответил Алекс, имея в виду мою кредитку, и включил «Blumberg», вырубив меня тем самым из окружающей действительности.

Не подумайте, я далеко не дура. Я просто не воспринимаю некоторые каналы. «Blumberg», CNN, CNBC, «Discovery», «Animal Planet», «Культура». Да, чуть не забыла: «Теннис*» (его, кажется, любит Забелин).

Забелин. После той эсэмэски, что я получила от него на Канарах, он молчал. Наша переписка прервалась так же быстро и неожиданно, как и ебля. Ну, или, выражаясь более цивилизованно, секс.

- О чем ты думаешь? - повернулся ко мне американец.

- О том, что тебе идет эта пижама, - ляпнула я первое, что пришло в голову, хотя пижама была абсолютно мудацкая: фисташкового цвета с бордовым воротником и манжетами. (Ну зачем на пижаме манжеты? Еще бы прорези под запонки сделали.)

- Дорогая, пожалуй, я пойду к себе. Мне завтра рано вставать. В десять утра встречаюсь с Забелиным.

- Да? - оживилась я. - А где?

- Мы договорились позавтракать в «The Most».

- Я с тобой!

- Зачем? Для тебя это слишком рано и слишком скучно.

- Затем, что я работала в «Рудчермете». Забыл? Мне интересен металлургический бизнес. Возможно, я буду тебе помогать.

- Ты серьезно?

- Вполне.

- Ты не перестаешь меня удивлять, honey. Я сделал правильный выбор.

«Don’t jump to conclusions, darling», - подумала я и пожелала ему спокойной ночи.

Войдя к себе, я сделала несколько радостных па. Завтра я увижу Забелина! Интересно, он уже читал о помолвке? Он обо мне думал? Скучал?

Ладно, сейчас не об этом. В чем пойти? Бля, откуда у меня в гардеробе костюм офисного паучка? Наверное, спьяну прикупила. Может, это? Не, не пойдет. Я в нем цыганка Аза какая-то. Осталось только пропеть: «Ай-нанэ-нанэ-нанэ, оп-па!» А это что? Я примерила черное трикотажное платье стрейч. То, что нужно! Именно летом черный цвет смотрится особенно роскошно. Не то что белый - униформа медсестры.

К платью я подобрала черные босоножки на шпильке и фривольный браслет из бакелита с бриллиантами - подарок моего жениха.

То, что я грамотно выбрала свой outfit, подтвердил восхищенный, хоть и дебильноватый взгляд Алекса утром. Почему дебильноватый? Ну представьте: вы спускаетесь по лестнице, а ваш спутник, как в рекламе зубной пасты, стоит внизу и, задрав голову, пялится на вас, не моргая. Добавьте к этому улыбку, демонстрирующую новейшие достижения в области эстетической стоматологии, и вы поймете, что меня так рассмешило. Не хватает только красной ковровой дорожки, бабочки и полбанки геля в волосах кавалера. Ну а мне - нитку жемчуга на шею. Мило, епть!

- Поедем на «кайенне». Я поведу, - предложила я.

- Ok, darling.

На выезде из двора нам перегородили дорогу мамашки с колясками. Они что-то оживленно обсуждали (детский кал, трещины на сосках, кесарево), высокомерно не замечая никого вокруг. Я вдруг подумала: почему на лицах абсолютно всех недавно отстрелявшихся женщин застыло одинаковое выражение: бестолковая обеспокоенность (ну лежит себе твое чадо в коляске: хули на него все время пялиться и что-то там подтыкать, поправлять, проверять?) в сочетании с тупым самодовольством а-ля «Я - мать!».

Да никто ж не спорит: только что вам при этом мешает регулярно мыть голову? Все эти жуткие хвостики, резиночки, ободки! Фу! Я нажала на клаксон. Заебали! Одна из клуш прокричала мне вслед:

- Ненормальная! Дети же спят!

В ответ на это я просигналила еще раз пять.