Мальвина и скотина

- Прилично. Раз ты готов выложить столько, наверняка есть подводные камни.

- Натюрлих. Если бы от чувака можно было избавиться за меньшую сумму, я бы это сделал. Подбросили бы кокса и не заморачивались. Но его по-любому отмажут, а историю замнут.

- Откуда такая уверенность?

- В скором времени планируется продажа пакета акций стратегическому инвестору. В такой ситуации оскандалить первое лицо компании практически невозможно. Тем более он англичанин и был специально взят на эту должность в качестве заманухи для Запада. - Макс немного помолчал, а потом как-то очень тихо, но твердо сказал: - Знаешь, Мальвинка, это будет моя последняя афера. Проверну ее и свалю. Куда-нибудь в Марбелью. Заебало все. Покоя хочу.

- Не отвлекайся от темы. Давай детали.

- Ты устраиваешься личным переводчиком к англику. На то, чтобы его убрать, у тебя есть максимум три недели.

- Жестко.

- Знаю, но я за это хорошо плачу. Дело в том, что мы сможем отмывать бабки только в период с момента ухода гендира до продажи пакета. Потом добавится контроль финансовых потоков со стороны инвестора. И тогда все - пиздец!

- Зачем вам я? Если твой приятель - один из топов, он владеет конфиденциальной информацией. Найдите кого-нибудь подешевле, устройте переводчиком, снабдите секретными сведениями и отправьте в службу безопасности.

Типа гендир проболтался. Чем не компромат?

- Мы думали об этом. Не канает. Переводчик генерального имеет доступ к любой информации, открытой топ-менеджерам. Стало быть, то, что известно моему компаньону, известно и переводчику. Нужно что-то, о чем не знает никто, кроме акционеров. Собрания акционеров всегда проходят в закрытом режиме, но иногда на них приглашают генерального. Без переводчика. Если ты раздобудешь сведения, обсуждаемые там, и поделишься ими с безопасниками, англику - крышка. Он бесповоротно скомпрометирован. - Макс внимательно посмотрел на меня. - Справишься?

- Постараюсь. Теперь сливай всю инфу.

- Контора называется «Рудчермет». Руда и черная металлургия. Холдинг Андрея Забелина. Слышала о таком?

- Конечно. А какую должность там занимает наш человек?

- Не важно. Я же сказал: один из топов. Его фамилию, группу крови, размер ноги и кулинарные пристрастия тебе знать не обязательно.

- Не вопрос. Только кто меня устроит на работу?

- Сама устроишься. Придешь в отдел кадров, напишешь заявление, и тебя возьмут. Об этом заранее позаботятся. Почва подготовлена: нынешнего переводчика уже уволили, гендир - в отъезде. Главное - понравиться англику, когда тот вернется. Чтобы он тебя оставил. А дальше - все в твоих руках.

После того как Макс уехал, я сделала последнюю запись в своем словаре.

Могу. Его кредо. Всегда и во всем. Казалось, ему незнакомо слово «не умею». За что бы он ни брался, он непременно говорил «могу»: будь то опасный спуск по черной трассе, езда в аэропорт по пробкам за полтора часа до вылета, просьба приятеля одолжить денег или игра на африканских барабанах.

И теперь, когда его больше нет, я, мысленно обращаясь к нему, говорю: «Могу! Мишка, я могу жить без тебя! Я буду делать это красиво и весело, как ты меня учил! И пускай сейчас это блеф и за темными стеклами очков мне все еще приходится прятать зареванные глаза, я все-таки улыбаюсь!»

Глава 2

Холдинг Андрея Забелина занимал большое здание с фасадом из мрамора и стекла. На крыше претенциозно красовались гигантские буквы: РУДЧЕРМЕТ.

По своему богатству внутреннее убранство оплота российской металлургии ничуть не уступало внешнему и скорее напоминало не офис современной компании в центре Москвы, а один из великолепных дворцов короля Людовика XIV. Потолки, покрытые сусальным золотом, театральные хрустальные люстры, хромированные лифты с зеркалами в витых рамах, кожаные диваны, расставленные повсюду (даже в тех местах, где мало кому придет в голову присесть), гардеробная стойка из красного дерева - все это было призвано донести до посетителей message о том, что в «Рудчермете» «деньги есть, и не просто есть, а их очень и очень много».

В этот колхозный пафос как-то не вписывались развешанные в холле фотографии красивых чумазых мужиков в касках. Мужики стояли на фоне каких-то искр и улыбались счастливыми санфаянсовыми улыбками метросексуалов.

Позже Денис, пресс-секретарь по должности и не лишенный вкуса sweet gay guy по жизни, с которым я делила кабинет, пояснил: