Малый апокриф (сборник)

Завопила сирена, вонзаясь в глухой небосвод. Вероятно, уже начиналась локализация зоны «явления». Управление безопасности было сегодня на высоте. Слава Богу, что горисполком научился работать. Но, с другой стороны, это значит, что — стягивается кольцо. У меня оставались какие-то считанные минуты — чтоб пройти оцепление и вырваться из мешка. Я сказал резким шепотом, непрерывно оглядываясь: Значит так, от меня не отставать ни на шаг… Не кричать, не шарахаться, главное — не мешаться… В общем — делай, как я, и, пожалуйста, не возражай… Извини, будешь рыпаться, я тебя просто — брошу… Я надеюсь, что ты меня поняла?.. — Маргарита кивала, но чувствовалось, что — не понимает. И, однако, тихонечко поползла — вслед за мной. И, по-моему, даже надела слетевшую босоножку. Мы раздвинули кромку кустов, обрамляющих сквер. Тусклым сдвоенным лезвием гнулись трамвайные линии. И горел одинокий фонарь перед спуском с моста. А под деревом, прячась в тени, затаился солдат с автоматом. Мы, наверное, сразу же напоролись бы на него. Только, к счастью, он в этот момент шевельнулся, и каска блеснула. Значит, путь напрямик был для нас безусловно закрыт. Мне совсем не хотелось сейчас объясняться с солдатами. Объясняться с солдатами — было вообще ни к чему. Прикрываясь разросшимися кустами, мы перебрались на стройплощадку. Там царил малярийный искрящийся мерклый болотный туман. Будто морось. Расплывчатый и нерезкий. Размывающий контуры плотной своей пеленой. Словно воздух немного светился от радиации. Громоздились бетонные блоки и кирпичи. Рыбьей серостью пучились брошенные мешки с цементом. Маргарита споткнулась и рухнула на один из них. Вероятно, ушиблась, но даже не застонала. Лишь размазала по лицу ядовитую белую пыль, невесомые хлопья которой немедленно отвердели. Но, наверное, все-таки что-то произошло. Незаметное. Какое-то легкое потрясение. Штабель досок, торчащих концами, вдруг, расползаясь, осел. И сама по себе крутанулась рифленая ручка лебедки. А за пяльцами голых ободьев вдруг выпрямился человек.

Он был длинный, растянутый светом прожектора, угловатый, нелепый, с локтями, приподнятыми до плеч, беззащитный, в костюме и даже при галстуке — из кармашка белел уголок носового платка, и сияли очки на костлявом горбу переносицы, стекла их были точно залеплены молоком, абсолютно слепые — все от того же прожектора, и дрожал, выступая, ухоженный клинышек бороды. Я в мгновение ока рассмотрел это все до мельчайших подробностей. — Что?!.. Дождались Пришествия?!.. — выкрикнул человек. — Храм Подземный!.. Трясина и топи в подвалах!.. Крысы — синего цвета!.. Репейник на площадях!.. Шелестит, разгораясь страницами. Апокалипсис!.. Кровь, как мертвое время, сочится из букв!.. И ложатся на камни — все новые, новые мумии!.. — Козлетон его высверлил небо, сорвавшись на визг. Это был, если только я не ошибся, профессор. То есть, тоже сосед, из квартиры напротив моей, — дней, наверное, пять, как пропавший на стройплощадке. Значит, морок «явления» накрыл его с головой. Фары выскочивших транспортеров поймали фигуру. Человек пошатнулся, схватившись за зубчатое колесо. Но отнюдь не упал, а, напротив, стал как бы еще длиннее, в три секунды вдруг вытянувшись до небес. А за узкой спиной его заплясали короткие тени: многорукие, быстрые, ломкие по осям. Без единого звука выскакивали они, как чертики из коробки. И стремительно падали-корчились, продвигаясь вперед. Я не сразу сообразил, что это — солдаты с дубинками. — Руки за голову!!!.. Стоять!!!.. — вдруг загремело через Канал. Хорошо, что нас закрывали мешки с цементом. Мы вообще находились несколько в стороне. Тени прыгнули на человека — сшибли и потащили. На мгновение образовалась куча-мала. Оглянувшись, я четко увидел, что под деревом пусто. Вероятно, солдат, охранявший дорогу, ринулся на перехват. Дверь в парадную, во всяком случае, была свободна. Я, по-моему, даже не понял, как мы очутились за ней… Мост. Канал. Перевернутая легковушка… Рельсы. Серый булыжник. Колеблющаяся листва… Не уверен, но кажется, на мосту нас окликнули. И, наверное, даже выстрелили: я услышал противное «вжик»! Пуля чиркнула по камням и ушла в неизвестность. Снова — громко и неразборчиво заревел мегафон. Но тугая парадная уже закрывалась за нами. Вмиг отрезав. Отчетливо щелкнул замок. Я немедленно передвинул на нем блокировку. Я надеялся, что дверь они не будут ломать. По инструкции о «явлениях» это не полагалось. Впрочем, так же, по той же инструкции, не полагалось стрелять. Но когда же у нас соблюдались какие-либо инструкции? И, однако же, мы получали некоторый передых. До квартиры, по крайней мере, добраться успеем. Маргарита, как дряблая кукла, оседала в углу. И хватала губами нагретый прокуренный воздух. Я сказал: Поднимайся к себе и спокойно ложись. Если спросят: на улицу ты не показывалась… — Очень слабо кивнув, она потащилась наверх — припадая к перилам, оскальзываясь на ступеньках, бормоча еле слышно: За что это нас? За что?.. — прогибаясь при каждом усилии, точно резиновая.