Малый дом в Оллингтоне. Том 1

– Завтра вечером я отправляюсь с почтовым поездом, – говорил Джонни Эмилии Ропер накануне отъезда.

В эту минуту он сидел один с Эмилией в дальней гостиной мистрис Ропер. В главной гостиной Кредль беседовал с мистрис Люпекс, вместе с ними сидела мисс Спрюс, и потому, надо полагать, мистеру Люпексу не представлялось ни малейшего повода к ревности.

– Да, – сказала Эмилия. – Я понимаю, с каким нетерпением вы ожидаете минуты, когда отправитесь в это очаровательное местечко. Нельзя и ожидать, чтобы вы, торопясь туда, промедлили хоть один часочек в Буртон-Кресценте.

Эмилия Ропер была высокая, хорошо сложенная молодая женщина, с черными волосами и черными глазами, не красавица, потому что имела толстый нос и тяжелую нижнюю челюсть, но несмотря на это не лишенная некоторой женской привлекательности. Глаза ее сияли, но вместе с тем в них светилось и лукавство. Она умела довольно приятно говорить и весьма неприятно браниться, умела иногда притворяться кроткой голубкой с гладенькими перьями, но иногда перья эти взъерошивались, и голубка принимала грозный вид ястреба. Я совсем было приготовился сказать, что Джонни Имс старался держать себя как можно дальше от Эмилии Ропер, но известно, что молодые люди делают иногда такие вещи, которые бы не следовало!

– Пробыв двенадцать месяцев в Лондоне, я думаю, всякому приятно повидаться с близкими сердцу, – сказал Джонни.

– С близкими сердцу, мистер Имс! Кто же эти близкие? Вы думаете, я не знаю?

– Да нет. Думаю, что не знаете.

– Л.Д.! – сказала Эмилия, показывая, что о Лили говорено было между молодыми людьми, которым Лили никогда бы не позволила услышать свое имя. Но, может, в Буртон-Кресценте только и были известны эти две заглавные буквы. Самый тон голоса, которым они были произнесены, ясно показывал, что Эмилия сомневалась даже в действительности их существования.

– Л.с.д. Люблю свои деньги, – сказал Джонни, разыгрывая роль остроумного, веселого молодого повесы. – В этой аббревиатуре заключается вся моя любовь: фунты, шиллинги и пенсы. И как недоступна избранница моего сердца![19]

– Перестаньте, сэр. Пожалуйста, не говорите мне такого вздора. Как будто я не знаю, кому принадлежит ваше сердце. И какое право имели вы говорить мне, что любили какую-нибудь Л.Д. там, в провинции.

В защиту бедного Джонни Имса надо сказать, что он никогда не имел с Эмилией таких разговоров, которые бы давали повод употреблять подобного рода выражения. Но дело в том, что он написал ей роковую записку, о которой мы будем говорить в скором времени, а это хуже всяких разговоров.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Джонни. Но этот смех был принужденный, вызванный не без усилия.

– Смейтесь, смейтесь! Для вас это смешно. Мужчине легко смеяться при подобных обстоятельствах – это доказывает, что у него вовсе нет сердца или вместо сердца лежит в груди камень. Я знаю, что некоторые мужчины сделаны целиком из камня – их не тревожат никакие чувства.

– Чего же вы хотите от меня? Вы делаете вид, как будто все знаете, и с моей стороны было бы неучтиво не сделать вам возражения.

– Чего я хочу? Вы знаете очень хорошо, чего я хочу, или, лучше сказать, я ничего не хочу. И что мне такое Л.Д.? Ровно ничего. Вы можете ехать в Оллингтон и делать, что вам угодно. Только мне противны поступки подобного рода.

– Какие поступки, Эмилия?

– Какие поступки! Послушайте, Джонни, я не позволю никакому мужчине делать из меня дурочку. Когда я приехала сюда три месяца тому назад… и, право, лучше бы мне не приезжать… – Эмилия сделала паузу в ожидании от Джонни какой-нибудь нежности, но так как нежность эта не проявилась, то пришлось продолжать: – Когда я приехала домой, то не надеялась встретить во всем Лондоне мужчину, который бы мог заставить меня думать о нем, – решительно не надеялась. Теперь вы уезжаете отсюда и не хотите сказать мне ласкового слова.

При этом Эмилия вынула из кармана носовой платок.

– Что могу я сказать вам, если вы все это время браните меня?

– Браню вас! Я браню вас! Нет, Джонни, я и не думала бранить вас. Если между нами все должно кончиться, скажите слово, и я оставлю этот дом до вашего возвращения. У меня нет от вас секретов. Я могу вернуться к моему ремеслу в Манчестер, хотя оно далеко не соответствует моему происхождению, не соответствует моему воспитанию. Если Л.Д. для вас дороже, чем я, я не буду преграждать вам путь. Скажите только одно слово.

Если Л.Д. дороже ему, чем Эмилия Ропер? Вдесятеро дороже! Л.Д. была для него все, а Эмилия Ропер меньше, чем ничто. Все это он чувствовал в эту минуту, всеми силами старался заручиться достаточным количеством мужества, чтобы выйти из неприятного положения.

– Скажите слово, – повторила она, вставая с места. – И все между вами и мной будет кончено. Я получила ваше обещание, но не захочу этим воспользоваться. Если Эмилия Ропер не заняла вашего сердца, она не захочет принять вашей руки. Я только жду вашего ответа.

Казалось, что ему предлагали самый легкий способ отделаться, но такая леди, как Эмилия, вероятно, знала, что предлагаемый ею способ не мог быть легким для такого мужчины, как Джонни Имс.