Малый уголок

Доктор Сондерс улыбнулся, но воздержался от дополнительных сведений. Капитан Николс прищурился, тщетно пытаясь вспомнить, где он сталкивался с этим человечком. Оглядел его с ног до головы. Доктор был низенький, чуть больше пяти футов шести дюймов, с заметным брюшком. Руки — мягкие и пухлые, небольшие, с длинными пальцами, и, возможно, если он был тщеславен, составляли некогда предмет немалой гордости. В них до сих пор чувствовалась порода. Он был очень дурен собой, с курносым носом и огромным ртом, и когда он смеялся, а смеялся он часто, обнажались крупные желтые неровные зубы. Под кустистыми седыми бровями поблескивали умные, язвительные зеленые глаза. Прыщеватая кожа была не очень чисто выбрита. Густой румянец переходил на скулах в багровый цвет, что говорило о застарелой болезни сердца. Волосы, вероятно, в свое время черные, густые и жесткие, теперь побелели и еле прикрывали макушку. Однако уродливость доктора не отталкивала, а, напротив, привлекала к себе. Когда он смеялся, у глаз собирались морщинки, придавая удивительную живость лицу, насмешливому, но отнюдь не злому. В такие минуты он был бы похож на шута, если бы не проницательность, светившаяся в его ясном взоре. В уме его сомневаться не приходилось. Однако, хотя он всегда был весел и оживлен, любил шутку и потешался над собой не меньше, чем над другими, у собеседника создавалось впечатление, что даже в разгар необузданного веселья он себя не выдает. Он всегда, казалось, был начеку. Он был разговорчив и доброжелателен, но чувствовалось (если вы были наблюдательны и не позволяли себе обмануться его открытой манерой держаться), что эти веселые, смеющиеся глаза ничего не упускают, взвешивают, судят и выносят приговор. Он был не из тех, кто принимает что–либо на веру.

Доктор ничего не ответил, и капитан Николс указал пальцем на своего спутника:

— Это Фред Блейк.

Доктор Сондерс кивнул.

— Надолго сюда? — продолжал капитан.

— Жду голландский пакетбот.

— На север или на юг?

— На север.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Я этого не говорил. Сондерс.

— Я достаточно порыскал по свету, чтобы не задавать лишних вопросов, — сказал капитан с заискивающим смехом. — Не задавай вопросов и не услышишь лжи… Сондерс? Я знал немало парней, которые откликались на это имя, но их оно было или нет, никто не мог сказать, кроме них самих. Что там приключилось со старым Цзинь Цином? Старикан подходящий! А я думал, мы с ним языки почешем.

— Глаза подвели. Катаракта.

Капитан Николс выпрямился и протянул руку.

— Док Сондерс! Я знал, что уже видел вас. Фучжоу. Я был там семь лет назад.

Доктор пожал протянутую руку. Капитан Николс обратился к своему приятелю:

— Доктора Сондерса все знают. Лучший врач на Востоке. Глаза. Это по его части. У меня был друг, все говорили, что он ослепнет, ничем ему не помочь, такой пошел к доку Сондерсу и через месяц видел не хуже нас с тобой. Желтокожие просто молятся на него. Док Сондерс! Вот приятный сюрприз! Я думал, вы не уезжаете из Фучжоу ни на день.

— Как видите, уехал.

— Мне крупно повезло. Вас–то мне и надо. — Капитан Николс наклонился вперед, и его хитрые глазки просверлили доктора пристальным взглядом, в котором чувствовалась чуть ли не угроза. — Меня одолела диспепсия.

— О Боже! — пробормотал Фред Блейк.

Это были первые слова, которые он произнес, и доктор Сондерс обернулся, чтобы на него посмотреть. Фред ссутулился на стуле в позе, которая говорила о скуке и дурном настроении, и грыз ногти.

Это был высокий юноша, худощавый, но гибкий и крепкий, с кудрявыми каштановыми волосами и большими глаза–ми яркой голубизны. На вид — лет двадцать. В грязной тельняшке и брюках из хлопчатобумажной саржи он выглядел немногим лучше бродяги. Молокосос, подумал доктор. Угрюмое выражение лица не делало его приятнее, но нос у него был прямой, рот красиво очерчен.

— Брось грызть ногти, Фред, — сказал капитан. — Мерзкая привычка.

— Осточертела мне эта ваша диспепсия, — со смешком отозвался юноша.

Когда он улыбался, приоткрывались редкой красоты зубы. Белые, мелкие, идеальной формы, они были так неожиданны на этом сумрачном лице, красота их была так ослепительна, что захваты вала врасплох. В его хмурой улыбке таилась большая прелесть.

— Тебе легко смеяться, ты не знаешь, что это такое, — сказал капитан Николс. — Уж как я намучился от нее. И не говори, что я неосторожен и ем что попало. Я все перепробовал. Мне все во вред. Возьми хоть это пиво. Думаешь, оно мне сойдет с рук? Да ни в жизнь, сам знаешь.

— Давайте, давайте. Выкладывайте доктору все как есть, — сказал Фред Блейк.

Капитану Николсу это только и надо было, и он принялся подробно излагать историю своей болезни. Он описывал симптомы с научной точностью. Не было такой неаппетитной детали, которую бы он опустил. Он перечислил всех врачей, к которым обращался, все патентованные средства, которые применял. Доктор Сондерс слушал молча, с сочувственным интересом и время от времени кивал.