Малыш и Буйвол

Он стоял на покатой вершине рыхлого сугроба. Опершись на лыжи коленями. С руками, заломленными за спину.

Стоял на коленях.

Подвешенный словно марионетка.

Он был беспомощен.

— Нашел! — донеслось со стороны дома. Оставив дверь открытой, вышел на крыльцо еще один незнакомец точно в такой же шубе, махнул товарищам рукой. — Нашел! — Он спрыгнул с крыльца, наклонился, видимо, надевая лыжи, пропал за сугробами.

— Что ж ты нам врал? — укоризненно сказал грабитель с мечом на спине. — Говорил, что деньги у тебя.

Буйвол молчал, стиснув зубы. Он пытался разорвать веревки, спутавшие запястья.

— Надо уходить, — сказал бандит с метательными ножами. — Не нарваться бы на охотников.

Из-за кустов показался третий разбойник. Поднялся на сугроб, махнул тряпичным свертком, крикнул весело:

— Нашел! Он на печке прятал! Среди дров!

Они встали в ряд перед Буйволом. Одинаково усмехнулись.

— Давно тут не было лесорубов, — сказал один.

— И, наверное, еще долго не будет, — добавил второй.

— Можно это сделаю я? — спросил третий, и, не дожидаясь согласия товарищей, зашел сбоку, приблизился к дергающемуся, вспотевшему от усилий Буйволу. Наклонившись, вытащил у него из-под ног одну лыжину, взялся за вторую, потянул к себе.

Снег просел.

Буйвол замер, чувствуя, как затягивается на шее петля.

Грабители расхохотались.

Колени медленно погружались в снег. Буйвол чуть двинулся, пытаясь распределить вес тела на большую поверхность. И веревка еще крепче пережала ему горло. Снова поплыли перед глазами красные хлопья. Фигуры врагов превратились в бесформенные пятна. Заглохли все звуки — смех словно бы доносился из-под земли.

Подумалось — значит, правильно он поступил, вернувшись в родную деревню, став лесорубом. Теперь уж бог ничего от него не получит.

Он освободился от рабства судьбы…

Из последних сил Буйвол тянулся вверх всем телом, а рыхлый снег проседал все больше. Спазматически сжималось горло, пытаясь пропихнуть сквозь себя застрявший воздух. Веревки резали запястья, крепко держали согнутые ноги.

В колышущейся алой мгле ходили кругами тени, бормотали что-то. Смеялись…

“Я ни перед кем нe вставал на колени…”

Буйвол слабо дергался, пытаясь хоть немного приподняться. Веревка тянула его вверх, словно стараясь помочь.

Горела полураздавленная гортань.

Как горел дом ведьмы…

И чудилось:

Бьется в петле не желающий умирать висельник. Извивается, будто червь на крючке, такой же слепой и беспомощный, жалкий, ничего не соображающий.

Толпа ревет.

Палач ждет чего-то…

“…ни перед кем не вставал на колени…” — последняя мысль.

Он захлебнулся обдирающим горло воздухом. Захлебнулся невыносимой болью.

Странный сон.

Страшный…

Было холодно. Глаза не открывались — веки словно смерзлись. Руки не слушались.

Буйвол подумал, что пора вставать, растапливать печь. Но не пошевелился.

Не мог.

Заболел, должно быть. Горло дерет — ангина. Слабость во всем теле, ломота. Озноб.

Простудился.

Как некстати!

Но подниматься все равно надо. И в деревню надо идти…

Он тяжело перевалился на левый бок, заполз с головой под одеяло, под брошенный сверху полушубок. Подтянул колени к груди, сжался, чувствуя, как отходят онемевшие руки. Полежал, дыша в ладони, прижатые к лицу.

Случайно коснулся ногой печи — теплая!

Значит, уже вставал, растапливал. Но когда?

И почему так холодно?

Или это просто озноб?

Он прислонился к теплой печной кладке, высунул из-под одеяла голову и долго тер глаза кулаками, зевая до ломоты в скулах, морщась от колючей боли в горле.

Никак не получалось разобраться с наложившимися сновидениями. Где-то между ними был кусочек реальности, когда он вставал и разводил огонь в печи. Может быть, и еще что-то делал.

Никак не вспомнить…

Надо вставать.

Надо!..

И в тот момент, когда Буйвол окончательно решился вылезти из постели, на крыльце вдруг послышались шаги. Почему-то дверь оказалась не заперта — скрипнули петли, и ледяной воздух ворвался в дом.

Буйвол отшвырнув одеяло, мгновенно скатился с постели на пол. Топора не было! В комнате царил хаос. Стол был отодвинут, лавки перевернуты, полки сорваны со стен. Возле печи грудой валялись сброшенные сверху дрова, и Буйвол схватил первое попавшееся полено, приготовился метнуть его в сторону медленно отворяющейся двери.

— Вот и я! — объявил вошедший и ловко увернулся от пущенного точно в лоб полена. Торопливо скинув с головы башлык, он присвистнул и крикнул весело: — Да что это с тобой?!

Буйвол понял, что опять видит сон, и выругался.

На пороге стоял Малыш в долгополом деревенском малахае и валенках. С колчаном на животе и луком за спиной. Нелепый и смешной.

— Неужели не рад меня видеть? — спросил лучник, разведя руки словно для объятий. — И это после того, как я вновь спас тебе жизнь?

“Не сон!” — с облегчением подумал Буйвол.

— Проклятье! — пророкотал он, вытаращив глаза и глупо улыбаясь.

— Оно самое!

Друзья шагнули друг к другу, неловко обнялись — зимняя одежда мешала.

— Как ты? — спросил Малыш.

— Уже лучше.

— Еще бы! — хохотнул Малыш. — Если б не я, висел бы сейчас на суку.

— Что произошло?