Я всё же не сдался сразу, тем более, что Дима спросил, а как можно проще? Я достал старую тетрадь, в которую записывал ранее составленные алгоритмы, и показал ребятам их старое решение задачи «дойти до стены и остановиться». (На самом деле, это было не их решение, а подсказанное мной, но дети об этом, конечно, забыли, а я не стал напоминать, так как мне кажется психологически правильнее наши совместные успехи приписывать им.) Я спросил, не может ли это решение им чем-нибудь помочь. Мальчики спокойно и по-деловому, почти как взрослые люди, разобрались в постановке задачи, проверили, как работает алгоритм, а потом Дима, как и в прошлый раз, на словах всё правильно объяснил: нужно сделать так, как в этой программе, потом вместо конца сделать поворот (при этом он заколебался, куда сделать поворот, вправо или влево), а потом сделать то же самое — дойти до стены.
— Можно даже делать ту же самую проверку, — вдруг сказал он (т. е. предложил после поворота пойти к тому же ромбику проверки, что и в первый раз).
Я уже хотел возражать, но тут вдруг Дима задумался и сказал, что нет, одной проверки всё-таки не хватит, нужны две. Я обрадовался этому заявлению, которое оценил как первое проявление нелокальности мышления. Однако по-настоящему я его соображений не понял (т. е. я не понял,
Рис. 117.
Про ромбики проверки Дима сообразил, что их нужно два, а вот про блоки «шаг» того же не сообразил, и поэтому двух следующих друг за другом циклов не сделал. Разумеется, его программа тут же зациклилась. Времени уже было полседьмого, и я решил на этот раз с программированием закончить.
Между прочим, Петя предложил ввести новый значок для поворота на 45°. Я решил ухватиться за эту идею — не для того, чтобы делать повороты, а чтобы делать новые значки, и, в частности, ввести значки для процедур-подпрограмм.
Задание 2.
Все хором ответили, что девочки собрали больше.
— А почему?
— Потому что Аня собрала больше всех, — ответил Петя.
— Неправильно!
— Как неправильно?!
— Ответ правильный, а объяснение неправильное.
— И потому, что Ася собрала не меньше всех, — добавил кто-то.
Но теперь, после неправильного ответа Пети, я уже не был уверен, что получил объяснение, а не просто повторение условия задачи. Я стал добиваться объяснений, ужасно долго занудничал и приставал, но так ничего и не добился. В основном мальчики мне приводили примеры, подтверждающие их правоту.
Потом я дал своё объяснение, но никто не понял, чем оно лучше. Детям казалось, что они говорили то же самое.
Я думаю, лучше было бы сформулировать вопрос так: «Могло ли оказаться, что мальчики собрали больше девочек?». Ведь, по сути, из условия ясно, что девочки собрали больше, вопрос только в том, нет ли в этой задаче подвоха. Когда папа дал своё объяснение, я, на самом деле, почувствовал, что оно, в отличие от наших, не оставляет места сомнениям. Но, с другой стороны, ответ-то у нас тоже был правильный… —
В общем, прошло 20 минут, я весь иззанудничался, совершенно задурил всем голову и сам себя раздражил.
В целом у меня осталось ощущение, что занятие было неудачным, и в основном из-за этой задачи.
Задание 3.
Задание было воспринято с большим ажиотажем.
Рубикоиды.
Наше обсуждение шифров затянулось, и был уже восьмой час, когда я вспомнил, что уже в третий раз не успеваю показать детям разные модификации кубика Рубика, которые приведены в статье Д. Хофштадтера «Магия математики», журнал «В мире науки» (перевод «Scientific American»).Поскольку журнал уже пора было отдавать, я решил затянуть кружок ещё на 5 минут и показал все картинки.