Мама, это ты?

Я глянул на часы, висевшие в холле, такие же вычурные, как и весь интерьер. Они показывали половину шестого, а ужин в семь. Нет, слишком долго, хотя если я откажусь, то возможности разместить «жучки» существенно снизятся.

— Да, останусь, а тебе стоит привести себя в порядок.

О, сколько недовольства было на лице Нины! А ведь отражение в большом ростовом зеркале, обрамлённом золочёной рамой, явственно говорило, что я прав. И сестра это видела. Но как так, братец посмел указать на растрёпанные волосы, тогда как сам…

— Тебе бы тоже не мешало освежиться, — процедила она.

И была права. Мои волосы растрепались, руки требовали тщательного мытья, да и вообще я бы переоделся. Разумеется, не здесь, даже если найдётся подходящего размера рубашка, лучше потреплю. Или?..

— Да, я бы тоже освежился, причём основательно, — закинул удочку.

Нина задумалась. С одной стороны, логично было бы предложить комнату для гостей, но, зная «гостеприимство» Урусовых, таковые были явно не готовы к использованию. Они вообще редко принимают кого-либо у себя, ночевать и вовсе оставлять не любят. И тут уже не Нинины тараканы, а самого Урусова. Николая Павловича, чтоб ему икалось.

— Даже так? — удивлённо вскинула брови сестра. Задумалась, прикидывая, куда бы меня определить. — Гостевую комнату предложить не могу, они у нас сейчас закрыты и не подготовлены, зато есть душевая возле кабинета Николаши.

Я даже дыхание затаил, чтобы не спугнуть удачу. Душевая возле кабинета Николаши – да я о таком и мечтать не мог! Особенно в отсутствие этого самого Николаши.  

—  Вполне подойдёт, мне ванна не нужна, — ответил осторожно.

Задавать вопрос, стоит ли защита на кабинете, не стал. Хотя очень хотелось.

— Вот и славно, тогда поспешим. — Нина повела меня в нужном направлении.

Нет, сегодня определённо день катастрофического везения! Во-первых, пусть кабинет был заперт, сестра его с лёгкостью открыла, только родовой перстень вспыхнул на пальце. Во-вторых, препроводив меня в душевую и показав, где лежат чистые полотенца, она ушла к себе. Я не верил своему счастью! Даже немного замешкался, но потом быстро опомнился, прикрепил один микрофон под рабочим столом Урусова, второй под подоконником. Мало ли, вдруг он с кем-нибудь решит поговорить, стоя у окна?

Теперь видеокамеры. Одна пойдёт в угол, частично скрывшись за карнизом для штор, вторую к раме картины прикреплю. Чёрт, за ней, похоже, сейф, глупое было решение, но тогда куда её? Та, которая на карнизе, будет снимать лицо хозяина, а вот вторая должна фиксировать посетителей. И если её тоже прикрепить к карнизу, но с другой стороны, то, насколько я понимаю, угол обзора будет так себе.

Или нормально?

Не проверить. И позвонить с этого аппарата не смогу, наверняка у него ограничение подобное тому, что установлено у меня. А если и нет, то в любом случае в аппарате сохранятся данные об адресате звонка. Значит, действую сам и максимально продуманно.

Жаль, что на потолочный плинтус никак не присобачить – слишком открытое место.

— Ладно, прикреплю к карнизу, рисковать с картиной или плинтусом не стоит, — пробормотал себе под нос. — А после, пожалуй, и впрямь освежусь.

Нет, всё-таки Урусов – странная личность. Вот зачем ему душ возле кабинета, когда есть ванная комната между супружескими спальнями? Неужели Нина постоянно её занимает? К слову, тут оборудовано всё по-простому, никаких вычурностей. Серые стены из искусственно состаренного керамогранита, матовая стеклянная дверь в кабинку, унитаз, раковина и небольшой белый шкафчик под ней.

— Хм…

Подумав, открыл шкафчик и прикрепил микрофон в дальний, самый тёмный угол.

— Вот так, на всякий пожарный, — хмыкнул под нос и принялся раздеваться.

Долго мыться я не собирался, так только, намочился для вида. Дома нормально  помоюсь, сейчас есть дела поважнее. Например, установить микрофоны в гостиной, ведь там тоже могут вестись важные разговоры. Жаль, что камеру не установить, ибо это дело куда более хлопотное. Есть риск попасться, ведь в любой момент кто-то из слуг может войти.

— Ваше сиятельство, не желаете аперитив? — вышколенный слуга вкатил в гостиную тележку с бутылками и закусками.

Да, хорошо, что я не стал рисковать с камерой, мог бы сейчас вызвать ряд неудобных для себя вопросов. Например, что я делаю с гардиной, стоя на стуле девятнадцатого века? Драгоценную обивку мараю. Учитывая высоту потолка, стул придётся водрузить на стол  того же девятнадцатого века, а такой поступок я точно внятно объяснить не смогу.

— Пожалуй, буду, — благосклонно кивнул парню.

Выбор меня впечатлил. Тут был и виски, и кальвадос, и запотевший графин с беленькой. На миниатюрных тарелочках лежала икра, тонко нарезанное копчёное мясо, несколько сортов сыра, в том числе нелюбимый мною «дор блю», а ещё пиала с маринованными опятами. Сбоку пристроился тонко нарезанный зерновой хлеб, рядом с ним стояла фарфоровая маслёнка.

Прелесть, а не натюрморт!

Во рту мгновенно появилась слюна, захотелось отведать всего и сразу, кроме сыра. Вот только с чего начать?