Мама! Не читай...

Зачем туда пошла дамочка? Ну, чужая душа — потёмки, и для меня сие — необъяснимое диво. Ни при каких обстоятельствах, никогда в жизни я не сделала бы такого шага! А мужчину, приглашающего меня к родителям своей бывшей жены, я сочла бы не вполне вменяемым и, скорее всего, закончила бы с ним всякие отношения. Но это я о себе, так же примерно рассуждали и все мои знакомые, но... Возможно, невеста хотела во всём угодить Шурику и потому, раз он её туда позвал, послушно пошла. Кроме того, не исключено, что и у неё есть собственное тщеславие: потом можно многим рассказывать, что познакомилась с известной писательницей, и очень они друг другу понравились. И не упоминать при этом, что писательница — мать бывшей жены жениха. Тогда подружки могут ахнуть, уже приятно. Ну, и, наконец, последняя версия: обычное, тривиальное женское любопытство, в некоторых случаях, как известно, перешибающее любой здравый смысл.

Зачем это нужно моим родителям? Точнее сказать — моей матери, отец, как всегда, пристяжной — куда потянет коренник, туда и пойдет. Ну, тут всё ясно и очевидно: очередной показушный трюк. Вот, мол, какая я объективная и широковзглядая! Люблю и привечаю бывшего обиженного поганой дочерью зятя, и ведь «припал» он ко мне так сильно, аки ко второй матери! И решил свою новою избранницу перво-наперво мне показать. Наперёд собственных родителей. Разве ж я могу оттолкнуть? А невестушка — така хорошая, така ладная, куда там Катьке! «Припала» ко мне, аки доченька! Книги увидала, сразу приникла к моим книжным полкам, читать попросила, сердешная! А потом, когда у нас был ремонт, помогала, чем могла, и даже новые занавески подарила и сама их повесила. Разве ж родная дочь мне когда-нибудь дарила занавески? Или, тем более, повесила?

Мама, я точно передаю смысл твоих слов, а?

Кстати, насчёт занавесок — не вольная фантазия. Когда я расспрашивала маму о том, чем её так прельстила новая жена бывшего зятя, эти самые занавески поминались неоднократно... Ещё, возможно, в тот момент мать придумала себе и отцу такие образы: они-де ста-а-аренькие, детьми брошенные люди, о которых никто не заботится... Очередная такая иезуитская ложь.

— Я тоже могла бы повесить тебе занавески, — грустно сказала я матери, — и не только...

— Ты могла бы, а она повесила! — мать будто орден выдала своей новой «родственнице».

— Так не надо родных отталкивать. Не надо меня отталкивать, — произносила я слова, впрочем, уже не надеясь достучаться до маминого разума. — Ты ж нас в дом не пускаешь...

— Тебя — пускаю!

— Меня нет. Есть мы.

Конечно же, главным для матери было то, что она опять выглядела в глазах многих людей, а уж тем более «припадающих», особенной, не такой, как все обыкновенные бабы, которые в любой ситуации банально любят своих детей и всегда по-глупому на их стороне, правы дети или нет. Такие пошлые люди! А вы попробуйте, как она. Не хотите? Вот об этом и речь: далеко не каждому дано подняться на такую высоту. А моя самая необыкновенная на свете мама, однажды вскарабкавшись туда, всю жизнь пребывает на ней.

Ну, и ещё пустячок в довесок, весьма приятный маме: на одну «припадающую» в её свите стало больше. Женя же не захотел припасть. А Шурикова невеста сразу приехала, куда нужно — просить руки бывшего зятя. Не выпендривалась. И Шурик молодец, не зря его дрессировали целый год, заслужил «барскую любовь». Подобную дрессировку мой бывший муж всегда усваивал на отлично!

Что же касается последнего вопроса о вменяемости всех этих людей... Смотря что считать нормой, что принять за точку отсчёта. Ни у меня, ни у Жени нет ни одного знакомого, кто бы расценил эту историю как нормальную. Но для кого-то, наверно, подобное поведение естественно. Вот только, храни нас бог от таких людей. Значит, неприлично себя так вести? Но опять же: что для кого прилично? Для некоторых, как выяснилось, неприличен Интернет...

В конце концов, Шурик переехал к своей даме сердца. И кое о чём мы, наконец, договорились: квартира будет Алисиной. Когда ей исполнится 18, она начнёт самостоятельно в ней жить. Правда, опять и снова Алисин папа отказался оформить всё это дело официально. Впрочем, я уже на это и не рассчитывала. Надеялась только моя наивная дочь.

Когда же совершеннолетие настигло Алису, и Шурик переселился к своей пассии, мы с Женей приехали в многострадальную «освобождённую» квартиру — поглядеть, что там и как. Когда мы вошли, я обомлела. Из квартиры было вывезено всё вплоть до люстр. На местах осталась только та мебель, которую невозможно было сдвинуть с места. В квартире было довольно много техники — три телевизора, музыкальный центр, какие-то бумбоксы... Не осталось ничего! Даже холодильник исчез!

В раковине кисла грязная посуда, а в оставшемся (удивительно даже, что не утащили!) шкафу подванивало Шуриково грязное бельё.

— Ой... — простонал Женя. — И как ты жила с этой... с этим...