Манадзуру

— Иди ко мне, — промолвил Сэйдзи. Всё произошло так, будто мы делали это уже много раз. Я прижалась к нему, Сэйдзи вошел в меня, а потом отпустил, и мы опять лежали рядом, уставившись в потолок. Если бы мы поженились, это длилось бы вечно. Нечто, живущее куда дольше, чем просто человеческие взаимоотношения, связывало бы нас, уходя в бесконечность. Что-то направляло бы свой непрерывный ток в века, зародившись задолго до появления мамы и уходя в бескрайнее будущее, пережив Момо. Это нельзя было назвать просто памятью, но в то же время оно не обладало, подобно генетическим цепочкам, четкой структурой. Я могла охарактеризовать его только как что-то продолжающееся.

Сразу погрузившись в сон, я беспробудно проспала до утра.

— Не съездить ли тебе еще куда-нибудь? — спросил меня Сэйдзи.

— Куда-нибудь? — переспросила я.

— Помнишь, ты ездила с Момо в Манадзуру?

Я не говорила Сэйдзи, что побывала там раньше одна.

— Ну да, — уклончиво ответила я.

Прошло уже десять лет. Я вдруг с удивлением осознала, что с Сэйдзи я встречаюсь куда дольше, чем мне было суждено прожить с Рэем.

— Хочу уехать на край света, — проронила я.

— А если точнее? На какой край: на юг, север, запад или восток?

Понимать всё сказанное конкретно было очень похоже на Сэйдзи.

— На Северный полюс не хочу. Там холодно. На южный полюс тоже, — принялась я объяснять таким же серьезным тоном, и вдруг меня потянуло в сон. С Сэйдзи всё было так, как и всегда. Быть обыкновенным непросто. Хорошо быть необычным. Но необычность невозможно удержать. Это свойство подвержено самораспаду. Поддаться процессу саморазрушения нетрудно. Сохранять свою обыкновенность — вот что самое сложное.

— О чем ты думаешь? — спросил Сэйдзи.

— Да так, ни о чем серьезном, — ответила я.

Я чаще стала задумываться о наших взаимоотношениях с Сэйдзи. Раньше мне и в голову бы не пришло размышлять о его обыкновенности. Интересно, какие мысли были у Рэя по моему поводу? Подумав о нем, я вдруг поймала себя на том, что начинаю мрачнеть.

— Ты опять вспомнила о нём. О том, кого нет, — промолвил Сэйдзи.

— Как ты догадался? — удивленно спросила я.

— Ты всегда становишься такой, когда думаешь о нем.

Это опять ревность. Сэйдзи ревнует? Если так, то, наверное, именно она сделала его таким чутким. Раньше о таких понятиях, как ревность, я тоже не задумывалась.

Почувствовав прилив нежности, я обняла Сэйдзи.

— Ты обнимаешь меня, как сына, да? — проронил он.

— Да нет же, я не твоя мама. Я — это я, — с этими словами я обняла его еще крепче. Вдруг появилась она. Женщина, неотступно следовавшая за мной в Манадзуру. Женщина, что всё время зовет: «Скорей, скорей в Манадзуру».

— Сэйдзи, не покидай меня, — с мольбой я крепче сжала его. Безвольно опустив руки, Сэйдзи так и стоял неподвижно в моих объятиях.

В этот год жара наступала быстро, поэтому еще до начала лета пришлось дважды сменить сезонный гардероб. Первый раз мы сменили одежду на более легкую, когда у головастиков, которых принесла Момо, отросли конечности. Потом еще раз — в разгар Цую в конце июня.

— Нафталином совсем не пахнет, — заключила мама. До рождения Момо мы всегда пользовались простыми нафталиновыми таблетками, что продаются по две штуки в целлофановых пакетиках. Осторожно срезав у мешочков уголки, мы клали их в глубину каждого ящика платяного шкафа.

— Эти современные средства абсолютно ничем не пахнут, — нахмурилась мама, поднеся упаковку инсектицида к самому носу. — Толку с них!

Июньская ревизия гардероба всегда доставляла много хлопот. Теплые куртки и плащи надо было убрать глубже в шкаф, а легкую одежду вывесить в первый ряд. Требующие химчистки вещи упаковывались в пакеты, а затем сдавались в прачечную.

Мама примерила прошлогоднюю блузку без рукавов.

— Одрябли, — потерев худые руки, пробормотала она. — Глянь, если вот так кожу собрать — сплошные морщины. Потрогай здесь.

Я нехотя повиновалась и кончиками пальцев коснулась её предплечья. Собранная в аккуратный бугорок кожа была сухой на ощупь.

— Пока еще не до конца высохла. Сморщивается только, если так зажать, — с живым интересом продемонстрировала мне мама, собрав рукой кожу вокруг локтя.

— Да-а, старость проявляется даже в таких деталях. Еще несколько лет, и кожа окончательно высохнет. Тогда и морщить не надо, и так будет вся в морщинах, — промолвила мама, и в её тоне мне послышалось восхищение.

Я редко занималась домашней работой вдвоем с мамой. Стоило нам подвигаться рядом друг с другом, как в помещении сразу становилось жарко. Только работая в одиночестве, можно было ощутить вокруг тела приятную прохладу.

— Но ты согласна, что менять одежду лучше вместе? — засмеялась мама.

— Надо будет и Момо привлечь, пусть помогает, когда будем переодеваться к зиме, — поддакнула я.