Мангазея

– Это так, – самодовольно согласился воевода. – Ведь все фигуры выполнены из мамонтовой кости знатным мастером. Однако шахматные фигуры, – заметил он, – делают и из дерева, а посему и стоят они совсем даже не так уж и дорого. Так что у многих жителей Мангазеи, по моим сведениям, тоже есть шахматы. Но это я так, к слову. Ведь в связи с этим, как я понимаю, наметилось еще одно преимущество твоего проживания в моем дворце.

Афанасий вопросительно посмотрел на него.

– Зима здесь долгая и, заметь, почти в течение двух месяцев тянется непрерывная, то есть полярная ночь. Так вот, в течение этой самой ночи солнце-то, заметь, вообще не появляется на небосводе. Вот за это время я и научу тебя играть в шахматы. А мужик ты, как вижу, толковый, и мы с тобой будем ее, эту самую полярную ночь, коротать у шахматной доски. Каково?!

– Весьма буду благодарен вам, Давыд Васильевич, за это!

– Ну так как – согласен?

– В принципе – да.

– Почему это «в принципе»? – вспылил тот. – И что я тебя, спрашивается, уговариваю, как девку?

Афанасий отвел взгляд в сторону:

– В них-то как раз и все дело…

Тот оторопело посмотрел на него, а затем, уловив смысл сказанного, от всей души расхохотался:

– А мне-то, дураку, и в голову никак не пришло, что мужик, да еще такой складный, давно, видать, за бабью титьку не держался.

И, несколько успокоившись, спросил:

– Ты-то хоть женат?

– Нет, Давыд Васильевич, не успел. Мотаюсь все время по разным гарнизонам. Какая уж там женитьба? Вроде как зацепился было в Тобольске, а тут опять, на тебе: ступай в Мангазею, а то и далее… А как увидел ваших девок, стреляющих в меня своими дьявольскими глазками, так в душе все прямо-таки перевернулось.

Тот задумался, видимо, обдумывая исповедь десятника, тронувшую его мужское сердце.

– Не робей, казак, – атаманом будешь! В принципе, как сказал ты, этот вопрос тоже решаемый. Во всяком случае, обещаю не вмешиваться в твои сердечные дела, – и усмехнулся, – ежели ты, конечно, не станешь менять моих девок как перчатки.

– Как можно, Давыд Васильевич?!

– Стало быть, теперь согласен, – удовлетворенно произнес тот и позвонил в серебряный колокольчик, стоявший у него на столе.

Через некоторое время дверь в комнату приоткрылась и в нее заглянул дворецкий:

– Чего изволите?

– Проходи! – повелел воевода и, когда тот приблизился, распорядился: – Сей десятник будет проживать здесь, у меня. – Дворецкий почтительно глянул на того. – Подбери ему комнату соответствующую да девку в услужение. – А затем, сделав паузу, уточнил: – Впрочем, он выберет ее себе сам. Ступай!

– Ну и как, доволен, Афанасий? – усмехнулся воевода, когда дворецкий вышел.

– Я, честно говоря, не ожидал такого, с моего, конечно, взгляда, царского приема.

– Привыкай, не все же тебе в десятниках ходить. Ведь если мне мое дворянство досталось просто так, как бы само собой, по рождению, то тебе придется достигать чего-то стоящего в жизни уже своими заслугами. Другого, как только что сказал ты, не дано!

Афанасий улыбнулся:

– Под руководством таких умных и деятельных людей, как вы, Давыд Васильевич, можно действительно достичь многого.

– А почему бы и нет? – саркастически усмехнулся тот. – И в шахматы играть научат, и девку гладкую, глядишь, под бок подсунут…

– Да ну вас, Давыд Васильевич! Я же серьезно, а вы все в шуточки обращаете…

– Не обижайся, Афанасий, будет и на твоей улице праздник! С твоими-то способностями! Верь мне.

– Дай-то Бог! А я как-то и не буду против, – рассмеялся тот.

– Ну ладно, пошутили – и будет. А пока тебе подбирают комнату, надо решить еще один волнующий меня вопрос.

Афанасий насторожился.

– Проследи, чтобы твои казаки не увлеклись игрой в зернь[33]. А то некоторые наши стрельцы умудряются проигрываться чуть ли не до подштанников, – усмехнулся воевода. – А после этого кто-то ссужает им деньги в рост и они повторяют все сначала. Поэтому если заметишь что-то неладное, то сразу же докладывай мне. А я уж с этими людишками-доброхотами как-нибудь разберусь!

– Спасибо, что предупредили, Давыд Васильевич! Только этого нам перед походом еще и не хватало.

«Вроде как азартные игры очень волнуют воеводу, – призадумался Афанасий. – Что-то здесь, наверное, действительно не так. Ну да ладно – со временем разберусь, что к чему», – решил он.

Раздался негромкий стук в дверь.

– Входи, Кузьма! – разрешил воевода.

«Как через дверь видит! – усмехнулся Афанасий. – А чему, собственно говоря, удивляюсь? Уж сколько лет тот прислуживает барину, судя по его возрасту».

Тот вошел, но остался стоять у двери.

– Комната для вашего гостя подобрана, однако надобно прибраться в ней да постель застелить.

– Комната-то хоть добрая? А то для тебя и чулан – чуть ли не хоромы, – усмехнулся воевода.

– Как можно, барин?!