Манглабит Варанги (СИ)

Перед внутренним взором Самсона предстал лик возлюбленной Марии Аланской — но конечно, вслух о ней манглабит говорить не стал, а закончил свою мысль иначе:

— Кроме того, отправившись в Эдессу, я точно спасусь от мести Булонских. И не только искуплю свою вину перед Татикием и базилевсом, но и получу любые мной желанные блага! Оно стоит того, чтобы выступить на восток хотя бы и с одними варангами… И если ты не сможешь последовать со мной, Танкред — я все пойму, ведь ты выполняешь поручение Раймунда Тулузского, ведешь дозор! Хотя, как кажется, ты уже в полной мере выполнил свой долг — ведь мы уже наверняка знаем от твоих лазутчиков, что до самой Антиохи крестоносцам ничего не угрожает… И я уж точно не отказался бы от помощи твоих рыцарей и тебя лично. В конце концов, Эдесса далеко не последний город для христиан, в нем крепло раннее христианство, здесь жил богослов Ефрем Сирин! Впрочем, настаивать я не могу…

Танкред, как-то устало усмехнувшись, только покачал головой:

— Да-а-а, вроде бы варанг — но красноречием своим уже не уступаешь прожженным ромейским придворным. Вот что делает с нами, северянами, жизнь в Константинополе!

Самсон, уже понявший, в какую сторону клонится разговор, вернул улыбку соратнику:

— Я русич только по отцу — и родился в Азии, так что северянином меня можно величать весьма условно… Впрочем, и ты, насколько мне известно, появился на свет на юге Италии, разве не так?

Отвиль вновь скупо усмехнулся, после чего решительно тряхнул головой:

— Бьерн, зови посла — и передай по лагерю: сворачиваемся! Завтра утром выступаем в поход!

Даниил Витальевич, сообщив обрадованному посланнику князя Тороса о своем согласии выступить на Эдессу, остался в гордом одиночестве (оруженосца он отправил за едой). Со вздохом сев на грубый топчан, он мысленной командой вызвал пользовательский интерфейс — после чего несколько тягостных мгновений боролся с собой, всей душой желая выйти из игры! В конце концов, он выполнил перед интелом все возможные обязательства — а его пребывание в виртуальной реальности затянулось на столь продолжительный срок… Он явно вышел за пределы двухнедельного отпуска капитана!

Или еще не вышел? Белик, честно сказать, уже сбился со счета дней, проведенных в реалиях крестового похода. Причем капитан настолько привык к происходящему и проникся им, что изредка ловил себя на мысли, что воспринимает окружающую реальность именно как Танкред Отвиль! И что досконально проработанная игра словно вытесняет из его сознания воспоминания о реальном мире, о родителях, о службе… О зазнобе-однокласснице, имя которой он почему-то уже запамятовал…

— Зараза!!!

В гневе Белик (или уже Танкред?!) смахнул интерфейс в сторону, перевернув стол ударом ноги. А ведь такие вспышки накрывают его все чаше в последнее время… Накрывают от безысходности: Даниил не может вытащить застрявшего в виртуальной реальности Романа, явно ведущего какую-то свою игру в парадигме развития своего персонажа — точнее даже личности манглабита! И в тоже время капитан и сам никак не может покинуть игру — по той простой причине, что в этом случае друг окончательно завязнет в ней.

А если он еще и погибнет в бою с сарацинами, то закольцуется в сюжетной линии, где его сознание начнет постепенно разрушаться, а собственно «я» Ромы Самсонова подменится личностью манглабита варанги…

И понимая, что именно он является единственным шансом Романа на выход из игровой реальности, в коей сознание Самсонова вот-вот заблудится, Белик так и не смог выбрать команду «Выход из игры». Сегодня не смог — и завтра не сможет. И послезавтра. И послепослезавтра… Насколько хватит душевных сил дожидаться сигнала от интела.

— Сам погибай, а товарища выручай. Сам погибай, а товарища выручай…

В последнее время эти слова стали для Белика чем-то вроде рыцарского девиза.

…- Я начинаю терять к тебе доверие, друг мой!

Романа вначале зацепили слова «друг мой» из уст Танкреда. Но в очередной раз посмотрев на недовольного норманна-крестоносца, он вдруг поймал себя на мысли, что действительно не испытывает никакой неприязни ни к нему, ни к его воинам. Более того, признательность за помощь с Балдуиным и уважение к рыцарю, с коим они уже не раз сражались плечом к плечу, действительно переросли в чувства более крепкие… Коими и является настоящая мужская дружба.

Манглабит невольно улыбнулся своим мысли, после чего уточнил:

— Чем же я оскорбил твое доверие?

Отвиль немного помолчал, пристально рассматривая виднеющиеся впереди горы и каменистую равнину, залитую солнечным светом — после чего недовольно ответил: