Манящий запах жареной картошки

— Ты! Где ты был, когда еще восемь лет назад я тебе говорила: «С нашим сыном творится неладное! Посмотри, какие у него друзья! Где он ходит?» Что ты сказал мне в ответ? «Все были такие. Вырастет — поумнеет!» Он вырос. Но умнее не стал. Когда в седьмом классе он начал открыто пить и курить, что сделал ты? Сказал: «Такой возраст! С кем не бывает!» И уехал в командировку. На семь месяцев. Оставил меня с ним одну. А он напялил дурацкий шарф с надписью «Убей врага!», выгреб из дома все деньги и ушел на Ленинградский вокзал, чтобы вместе с другими такими же недоучками ехать болеть за какую-то идиотскую футбольную команду. Но я уже тогда говорила тебе, что ему все равно, за кого болеть. Лишь бы уйти из дома, не видеть нас и слыхом не слыхать ни о каких уроках. Я бегала за ним одна. По вокзалам, по подворотням, по каким-то подвалам, где собираются отбросы общества, по настоящим притонам. И слушала его мат. Один раз в присутствии друзей он толкнул меня так, что я упала. За что? За то, что я сказала ему, что надо идти домой. Что жизнь с друзьями не вечна. Что надо учиться и думать о будущем. Он толкнул меня нарочно, чтоб все видели, какой он крутой. Я думала, они меня тогда затопчут…

— Ты сама его била!

— Да, била. Ремнем. А что мне оставалось делать, если он не понимал слов! Приводил в квартиру каких-то подонков, и они, не стесняясь, при мне, обсуждали, как лучше угнать чужую машину. Да, я запирала дверь, чтобы он не мог убежать из дома, и подкарауливала его возле школы. Я орала, теряя человеческий облик, потому что не хотела, чтобы он попал в милицию, сел в тюрьму. А он обзывал меня в ответ нецензурными словами. И ты это слышал! И молчал!

— Я не знал, что сказать. Я думал, что все пройдет. Он ведь был когда-то хорошим мальчиком…

Он тогда действительно не знал, ни что сказать, ни что делать. Дома был ад. Сын хамил, врал, не хотел учиться. Жена или кричала, или плакала. Он чувствовал себя виноватым, потому что зарабатывал не так уж много, а все вокруг говорили, что многие проблемы можно решить, если имеешь деньги. Но у него не получалось зарабатывать больше. И еще внезапно он встретил ее. Она была точно розовый мак — нежная и молодая. Он не мог от нее оторваться и тоже врал, так же как сын. Дома не знали о ней. Он хотел уйти из семьи и жениться на ней, но не решился сразу, а потом оказалось поздно. Она погибла. Вранье исчезло само собой, но с женой он все равно не мог спать больше двух лет. Хотя разве жена была виновата? Та девушка просто вышла весной прогуляться, и ее сбил на тротуаре пьяный автомобилист.

Он сказал:

— Дети наследуют недостатки взрослых.

Она закричала в запальчивости:

— А в чем лично я была виновата? Да, до пяти лет он был ангелом. А начиная с шести стал врать, выкручиваться и лениться. Но я его этому не учила. Мы не хотели видеть в его характере отвратительные черты, мы думали: пронесет! Но нам не повезло. Когда он попался на краже в первый раз, я хотела выброситься из окна.

— Нам надо было обратиться к психологам.

— О, эти всегда знают, что сказать! Я больше никому не верю. Воспитание — блеф. Из сорняка не родится благородный плод. Научить может жизнь. И хорошему, и плохому. Но почему-то завсегдатаи тюрем и воровских малин не воспринимают хорошее. Когда он пошел в первый класс, я поняла — он нас не любит. Не мы его, а он нас. Живет с нами по необходимости, по нужде — надо же откуда-то брать пищу и деньги. Живет как приживал. Когда можно — обманывает, когда нужно — крадет у нас. В этом все дело. Он нас не любил.

— Но почему же он стал таким? И в кого?

— Ни в кого. Он всегда был сам по себе. Природа совершила очередной выброс.

Он видел перед глазами мальчишку. Своего сына, про которого он не мог думать, что тот подонок. Видел его перекошенное злобой лицо, слышал слова, которые он выплевывал между глотками пива и затяжками сигарет: «И вы смеете учить жизни меня? Меня? Вы, недобитые вшивые интеллигенты! А что вы имеете, чтобы учить жизни? Сраные «Жигули», деньги на которые копили всю жизнь? Сидите в хрущобе, когда другие строят особняки! Ведете здоровый образ жизни! Ходите по музеям! А настоящей жизни не знаете! Да случись вдруг что, любой нормальный пахан сможет одним пальцем раздавить вас, как червяков!»

— Может быть, мальчик был прав, когда обвинял нас? — задумчиво произнес он.

А она подумала: «В кого он был таким? Конечно, в отца. Он так же, как и отец, обожал разводить демагогию, вместо того чтобы что-то предпринять самому. А мы боялись открыть рот, чтобы, не дай Бог, не сказать то, что может ему не понравиться! Как же, ведь это непедагогично! Мы должны уметь слушать подрастающее поколение! А он нас все поучал, все рассказывал, какие мы дураки, какие кретины! Я просто не могла оставаться с ним в квартире одна. Он постоянно провоцировал всех на скандал, требовал денег, и я не могла не давать, потому что тогда он грозился украсть. И это был тот человек, тот мальчик, которого я лелеяла маленьким, которому читала красивые книжки, показывала картины импрессионистов и рисовала барашка Экзюпери?!»