Манифест Дзен. Свобода от себя

Пикассо взглянул на картину и сделал странное утверждение. Присутствовал критик и женщина, которая жила с Пикассо, и Пикассо сказал: «Это не оригинал». Женщина сказала: «Ты писал ее у меня на глазах, и этот критик тоже был здесь. Как же ты можешь говорить такую вещь — то, что это не оригинал?» Он сказал: «Верно то, что я написал ее, но это не оригинал. Я уже написал такую же картину раньше. Не находя ничего, я повторно написал такую же картину; ту, что в музее в Париже. Можете пойти и посмотреть; это всего лишь копия. Не имеет значения, кто делает копию. Я сделал копию; это не делает ее оригиналом. Она вызвана моей неспособностью, сидеть молча; это только копия. Но первая — это оригинал. Она вызвана молчанием моего существа; у меня не было идеи о том, что я делал. Когда я писал вот эту картину, я знал все, что я делал. Это продукт ума; первая возникла из-за пределов ума».

Все то, что возникает из вашего молчания, обладает красотой, истинностью, достоверностью. А то, что возникает из ума, это только копия под копирку. Каким бы прекрасным это ни казалось несведущему, оно не может быть названо творческим явлением.

Если вы посещали Агру, чтобы увидеть Тадж-Махал, вы, должно быть, обнаружили, что с одной стороны Ямуны есть фундамент еще одного Тадж-Махала — просто фундамент. Тот же самый император, который предоставил суфийским мистикам спроектировать Тадж-Махал, подумал:

«Это так дорого — доставить всех этих мистиков из Персии и Аравии. Теперь у нас есть модель...»

Потребовалось тридцать лет и тысяча мастеров, чтобы создать Тадж-Махал. Он отпустил их и велел архитекторам, которые нашлись в Нью-Дели: «Теперь тот Тадж-Махал готов, выстройте такой же на другом берегу реки».

Этот Тадж-Махал был предназначен для самадхи его жены. По имени его жены он и стал Тадж-Махалом; ее имя было Мунтаз-Махал. Другой он создавал для себя. И архитектор сказал: «Тут нет проблемы. Мы можем построить точно такой же на другой стороне». И они предложили:

«Если один сделан из белого мрамора, хорошо будет для контраста сделать другой из черного мрамора».

Его не смогли завершить, потому что сын императора посадил его в тюрьму, а сына это совсем не интересовало. Вот и остался только фундамент. Но даже если бы он и был завершен, это не было бы творческим актом, он было бы лишь технологически скопированным с оригинала.

Они сделали одну очевидную ошибку — не подумали о том, что лишь белый цвет сочетается с полнолунием. Черный мрамор не обладает такой красотой при полнолунии. Он не может создать сияние внутри вас, не может пробудить вас. Поэтому даже если бы его и завершили, он не был бы подлинным и оригинальным.

Если вам нечего делать, это величайший момент, чтобы просто быть. Не делайте ничего. Молчите. Делайте что-то лишь, когда это необходимо. Столько бессмыслицы будет отброшено, и у вас будет намного больше энергии, чтобы исследовать внутреннее.

Сутра:

Возлюбленный Ошо,

Шохей — ученик Суиби — спросил у Суиби: «В чем смысл прихода Бодхидхармы с Запада?»

Это традиционный вопрос. Все знают ответ, но это спрашивали у каждого мастера, и всегда давались различные ответы. Вопрос оставался одним и тем же, но из-за того, что мастер другой, ученик другой и времена изменились, ни один мастер никогда не повторяет ответ никакого другого мастера.

Каждому известно, что Бодхидхарма прибыл в Китай, чтобы принести послание Гаутамы Будды. Но такой ответ не даст ни один мастер дзен. Это будет слишком поверхностно, слишком информативно, слишком познавательно, но не экзистенциально.

Каков смысл прихода Бодхидхармы?

Суиби сказал: «Я расскажу тебе позже, когда вокруг не будет никого».

Суиби очень тонкий мастер. Он уже ответил, не отвечая. Он говорит: «Я скажу тебе, когда вокруг не будет никого». Это включает и вопрошающего, это включает и самого Суиби. «Когда никого нет вокруг, я отвечу». Это «никто» и есть смысл экзистенциального учения Гаутамы Будды.

Но Суиби не удалось удовлетворить Шохея. Шохей не смог уловить то, на что указывал Суиби: «Я расскажу тебе позже, когда вокруг не будет никого».

Он понял неверно, в точности, как и вы, поняли бы неверно.

Позднее Шохей сказал: «Теперь никого нет. Пожалуйста, мастер, дай мне ответ».

Суиби, спустившись с дзенского сиденья, отвел Шохея в бамбуковый сад.

Снова Шохей спросил: «Теперь никого нет. Пожалуйста, мастер, дай мне ответ».

Его молчание каждый раз дает ему ответ: «Ты не понимаешь. Когда ты говоришь, что никого нет, есть ты, есть я. Когда спрашивающего нет и отвечающего нет, до тебя дойдет смысл того, зачем Бодхидхарма пришел из Индии в Китай».

Шохей продолжает настаивать. Поэтому, наконец, в зарослях бамбука,

Суиби, указывая на бамбук, сказал: «Вот этот бамбук длинный, вон тот бамбук короткий»: