Манифест Дзен. Свобода от себя

Джайнизм остался совсем маленьким потоком, но очень влиятельным. Это одна из самых важных вещей для понимания: чем более несчастен ваш святой, тем святее он кажется. Если святой счастлив, весел, любит жизнь и наслаждается всем тем, что существование предоставляет ему, вы не сможете считать его очень святым. Чтобы быть святым, нужно быть несчастным.

Говоря коротко, удовольствие в любом направлении осуждается. Джайнские святые выглядели более божественно, более свято, и индуисты чувствовали, что им надо измениться — и со временем они изменились, но не сознательно. Они начали почитать подавленного человека. На Тантру было наложено табу, а индуисты совершенно потеряли ориентацию в своих собственных истоках. Это произошло снова, когда пришло христианство, и индуисты стали даже более подавленными.

Гаутама Будда — это первоначальный источник дзен. Он был рожден в индуистской семье, но жил совсем другой жизнью, нежели может быть жизнь обыкновенного человека. С самого его детства ему позволяли все, чего бы он ни захотел; его окружали прекрасные девушки; он был женат. Вся его жизнь до двадцати девяти лет была обрамлена наслаждениями, танцами, музыкой, женщинами, вином, потому что астрологи предсказали, что этот мальчик либо станет великим святым, либо станет великим завоевателем мира.

И разумеется, его отец был обеспокоен и озабочен — он не хотел, чтобы тот становился святым. Это был его единственный сын, и он хотел, чтобы он стал завоевателем мира. Он спросил астрологов, как помешать ему, стать святым. Эти идиоты посоветовали окружить его удовольствиями: «Не позволяй ему узнать, что есть страдание. Не позволяй ему узнать, что есть болезнь, старость, смерть. Вообще не позволяй ему знать об этих вещах. Дай ему утонуть в музыке, в танце, окруженному прекрасными девушками. Выстрой три дворца в разных местах для различных времен года: дворец попрохладней для лета, дворец потеплей для зимы...»

И отец последовал всем инструкциям этих так называемых мудрецов; фактически, их совет сделал его святым. Двадцать девять лет беспрерывной роскоши — он пресытился. И неожиданно, когда он увидел больного человека, это было шоком, потому что двадцать девять лет его предохраняли от знания о болезни, старости или смерти. И когда он увидел эти вещи... Как долго вы можете препятствовать ?

Даже двадцать девять лет его отцу, очевидно, было трудно устроить так, чтобы он не видел увядающего цветка, поблекшего листа, опавшего с дерева. Ночью сад нужно было очистить от всех мертвых цветов, мертвых листьев. Гаутама Будда не должен был узнать, что ждет его в конце.

Но именно это создало ситуацию, в которой он впервые почувствовал усталость, скуку... столько прекрасных женщин. К двадцати девяти годам он стал столь умудренным, каким человеку не стать и за триста лет. За двадцать девять лет он увидел всю роскошь, секс, распущенность. И когда он неожиданно узнал о старости и увидел, как несли тело умершего человека, он был потрясен. Он не был бы так потрясен, если бы с самого начала знал, что люди стареют — это естественно. Эти двадцать девять лет охраны оказались опасными.

Когда он увидел мертвого, он осведомился у своего возничего: «Что случилось с этим человеком?»

Возничий сказал: «Мне не дозволено... фактически, всему городу сказано, что ты проезжаешь этой дорогой, так что ни старика, ни больного, ни мертвого не должно было быть на этом пути. Как он попал... но я не могу быть лжецом: он умер».

И сейчас же последовал второй вопрос: «То же самое произойдет и со мной?»

И возничий сказал: «Не хочу говорить, но это правда, так происходит со всеми. Никто не исключение».

И тут он как раз заметил саньясина в оранжевой робе. Он спросил: «Что это за человек, и что это за одежда?..»

Возничий сказал ему: «Этот человек ищет вечное. Он пришел к осознанию того, что эта жизнь преходяща, создана из того же самого вещества, что и грезы. Поэтому он и начал поиск, чтобы посмотреть, есть ли внутри него нечто такое, что переживет даже смерть, или там ничего нет. Он исследователь».

Гаутама Будда собирался на открытие ежегодного праздника молодежи. Он велел возничему: «Отведи меня обратно домой. Меня больше не интересует праздник. Меня обманывали. Двадцать девять лет мне не позволяли узнать правду».

Той же ночью он бежал из дома. И из-за того, что он был пресыщен сексом, те, кто последовал за ним после его просветления, очевидно, посчитали секс опасным из-за того, что он удерживает вас привязанными к миру. Естественно, те, кто последовал за Гаутамой Буддой, стали избегать его.

Для Будды это было правильным, это не было бегством; он просто вышел из тюрьмы. Но для других это не было выходом из тюрьмы. Они даже и не жили в тюрьме, они не знали тюрьмы, они не изучали тюрьму. До их сознания не дошло то, что это была зависимость. Они просто следовали Гаутаме Будде. Для них секс стал подавленным, наслаждение стало оскверненным.