Маникюр для покойника

– Послушайте, Саша, – ласково сказала я, – в тот день, когда мы с вами первый раз встретились, мне не очень хотелось раскрывать свою принадлежность к правоохранительным органам, и я сказала вам, будто иду поговорить с человеком, ответственным за похороны Кости. Помните?

– Ну…

– А припоминаете, что вы тогда ответили?

Николаев напрягся:

– Идите по коридору к администратору, организацией погребения занимается Лев Валерьянович.

– Не совсем, – усмехнулась я, чувствуя себя Жегловым, – не совсем правильно, милейший. Вы в сердцах воскликнули: «Допрыгался, догулялся, по нему давно пуля плакала…» А почему вам пришло в голову, что Катукова застрелили? И ваша бывшая жена, и Лев Валерьянович считали, будто Котю ударили ножом… Откуда такая осведомленность?

– Просто так брякнул, – отбивался охранник.

– Нет, не просто так, – жала я, – к тому же в тот момент, когда вы, застрелив несчастного Катукова, искали документы, в дверь позвонила женщина. Наверное, перепугались до полусмерти, но пришедшая тут же сообщила, что ее прислала Катя Романова за бумагами, которые лежат в черном чемоданчике. Следует признать, вы не растерялись. Схватили кейс, вытащили папку с листочками синего цвета и негативами и отдали пустой портфельчик тетке.

– Не было такого! – заорал Саша, подскакивая на табуретке. – Ну и чушь, какие документы, какой портфель!

– Черный, – пояснила я, – кожаный. Очень небольшой, скорей даже папка с замочком. Отпираться глупо. Вы приоткрыли щель и высунули кейс наружу, специально не показываясь женщине на глаза. Она хоть и сказала, якобы «мы с вами незнакомы», но вы все же не решились предстать перед ней. А может, Костя как раз в этот момент умирал? Хотя нет, от таких ранений погибают моментально, без длительной агонии. Дама запомнила часы, вот эти…

– Таких будильников пруд пруди, – просипел Николаев.

Теперь его лицо стало совсем черным, а губы из желтых превратились в синие.

– Нет, – покачала я головой, – игрушечка, как вы сами справедливо только что заметили, очень дорогая, не всякому по карману. Впрочем, в подобных случаях, как правило, проводят эксперимент.

– Какой эксперимент? – забормотал мужчина.

– Неужели кино никогда не смотрите? – восхитилась я. – Следственный, конечно. Вот вчера в «Ментах» свидетельница видела убийцу со спины, из окна. Так ее опять поставили на лестничной клетке в присутствии понятых. А по двору стали проводить мужчин примерно одинакового телосложения и в похожей одежде.

– И что? – прошептал Саша.

То ли и впрямь тупой, словно валенок, то ли прикидывается.

– А то, – пожала я плечами, – что, естественно, опознала. Нет ничего тайного, что не становится явным, нет преступления без свидетелей, а в вашем случае это молодая, решительная дама с великолепным зрением, острым умом и необыкновенной сообразительностью! Приведут пять мужчин с часами, попросят высунуть руку в щель приоткрытой двери.

Повисло тягостное молчание. В столь обожаемых мной детективах следователь именно в данный момент молча раскуривает сигарету. Спокойно выпускает дым и важно произносит:

– Под давлением таких улик и неопровержимых доказательств отпираться глупо. Вам следует признаться, суд учтет добровольное раскаяние.

Очевидно, я все же обладаю артистическими задатками, потому что в роль майора вжилась полностью, можно сказать, слилась с образом, руки сами собой схватили лежащую на кухонном столе бело-красную пачку «Мальборо» и зажигалку. Бодро поднеся пламя к концу сигареты, я потянула в себя воздух и проглотила дым, почему-то изо рта не вырвались клубы, в желудке стало горячо, а во рту кисло. Но руки оказались заняты, лицо приобрело сосредоточенное выражение.

Александр лихорадочно забегал глазами по сторонам. Чтобы в его голове не поселились всякие дурацкие надежды, я быстренько проговорила:

– Надеюсь, понимаете, что я приехала не одна? У подъезда машина с группой захвата, лифты, лестница и выход из вашей квартиры блокированы, а стреляю я лучше вас.

Чтобы окончательно добить мужика, я медленно стала вытаскивать из сумочки игрушечный пистолет Кирилла, к которому опять забыла купить шарики-пульки.

Николаев глянул на «оружие» и, странно всхлипнув, уронил голову на столешницу. Плечи его вздрагивали, из груди доносились неприятные кашляющие звуки. Первый раз в жизни я видела плачущего мужчину. Впрочем, если признаться откровенно, я не слишком часто общаюсь с лицами противоположного пола.

– Саша, – тихо произнесла я, – куда вы спрятали документы? Поймите, из-за них может погибнуть невинная женщина, да и Женю пытались убить неспроста. Хотя, думаю, покушались на Лену, просто наемный киллер перепутал…

Николаев схватил кухонное полотенце, утерся и простонал:

– Господи, ничего не знаю. Когда я вошел, он уже был мертв… За меня кто-то работу сделал…

В нем словно прорвало плотину. Слова лились быстро-быстро, он словно боялся не успеть рассказать все, что знал.