Манна

Было тошно от большой морали.Вождь бревно пришпорил каблуком,Улетел в неведомые далиЦелеустремлённо, напролом.Больше Ленин ничего не слышал.Рассекая ультрафиолет,На бревне помчал куда-то вышеИли в бок, а может быть и нет.Снова вспышки света, фразы, лицаЗамелькали на пути кругом.В лоб врезались мошки и мокрицы.Он увидел под собой криницу,И жена стояла вся в горчице,Замахала Ильичу платком:«Эй, Володя, хлеб с горчицей будешь?Ну тогда за хлебушком слетай!Думаю, ты это не забудешь?Есть горчицы бочка – через край!А вода хорошая, без соли.Будем ключевую попивать.Будем говорить с тобой о школеИ с горчицей бутерброд жевать!»«Никогда готовить не умела.Что ж, куда деваться? Пожуём. —Ленин размышлял, бревно вертело.И, как будто, голова болела.

Закричал. – Хорошенькое дело!Не осилим это мы вдвоём!»«Может Маркса встретишь по дороге?То зови на ужин, приглашай!Не сорвись ты только, ради Бога!Ну спеши, мой милый, улетай!»«Хорошо!» – И дальше он помчался…Вдруг Инессу увидал Арманд.Девушка спала, подол задрался.«Вот так ножки! Это просто клад!» —Он кружил, красавицей любуясь,Задирая мысленно подол,Плотскому инстинкту повинуясь,На посадку медленно пошёл.Соскочил с бревна, над ней склонилсяИ в уста её поцеловал.Что такое? Образ растворился —Вместо девы Карл Маркс лежал.Да с большой косматой бородою,Чёрный фрак и острый воротник,В белых тапках, с головой седою,Был не свеж лицом большой старик.Он схватил Владимира за плечи:«Почему, стервец, без бороды?Обнищал я, брат, купи предтечиТабачку, картошки и воды.Вдруг забыл, то я напоминаю —

Пролетарий для борьбы хорош».«Если зол и голоден. Я знаю.И в пустом кармане медный грош».«Молодец какой! – Маркс приподнялся,Ильича ударил по плечу. —Ну лети, а то изголодался.Я картошки жареной хочу!А курить ты так не научился?Пустяки. Вот купишь табачок,Научу, чтоб тоже просмолился.Мысли стимулирует дымок.Знаешь, брат, как мне в дыму писалось!Распухал бессмертный «Капитал».Размышлялось как и как ругалось!Как буржуев к чёрту посылал!Да ты что?! Казалось мне порою,Что весь гнев земной во мне бурлит.Представлял буржуев я горою.А мой труд, как будто, динамит.Как скалу большую поднимаетМощная взрывчатка на дыбы.Очень долго эхо затихает,Жар огня и дымные клубы»…«Вас жена на ужин приглашает.Любите горчицу?» – «Как-то ел.Но картошка всё ж не помешает».

«Хорошо, найду. Я полетел».«Что уже и на бревне летают?Вот так диво! Чудо из чудес!Интересно, чем же заправляют?Не тяжёлый транспорт, какой вес?»«Надувное. – Ленин гордо вставил. —Вес не знаю, врать я не хочу. —И с любовью брёвнышко погладил. —Не скучайте, Дока, полечу».Вождь пометил на своей ладошке:«Хлеб, табак, картошка и вода».На бревно залез и, свесив ножки,Испарился в небе без следа…На лету услышал за спиною —Кто-то догоняет. Посмотрел:Угольный утюг летел стрелою,Вот догнал бревно и зашипел:«От сибирской я к тебе прислугиЗа задержку платы и сапог.Приготовься падать, держи руки». —И в бревно вошёл, как нож в пирог.«Как же это?» – Ленин крикнул громкоИ к земле помчался в тот же миг,На лету поймал большую сёмгу,С грохотом упал на броневик.Он потёр ушибленное место.Рыба вдруг сказала: «Заводи!»

«В технике не смыслю, если честно, —Он на землю спрыгнул, – подожди».Обошёл машину броневую,Постучал по колесу туфлёй,Обозвал холодную, чудную.Броневик ответил ему: «Ой!Я готов. Грибница не пускает.Ты обрежь, приятель, корешки.Ножницы портные здесь летают.Ножницы остры и широки».Два кольца, конца и мелкий гвоздикКлацали ехидно на ветвях.Впереди дорога, речка, мостик.Снегири летали в небесах.«Ножницы портные, птички, мне бы! —Попросил с мольбой вождь снегирей. —Накормлю от пуза я вас хлебом!Красные воробушки, живей!»«Вы куда торопитесь?» – «Не знаю.Только знаю, надо поспешать.Весь от нетерпения сгораю,Что-то должен важное узнать».«Разве вы не видели глазище?Что ещё важнее может быть?В спешке можно подавиться пищейИ людей серьёзно насмешить».