Mao II

Она ждет, держа палец на затворе. Опускает аппарат, смотрит на переводчика.

Тот говорит:

— У нас нет иностранного спонсора. Иногда мы действуем старыми методами. Что-то продаешь, что-то обмениваешь. Всегда какие-то сделки. С заложниками — то же самое. Как с наркотиками, как с оружием, как с золотом, как с "Телексами" или БМВ. Мы продали его фундаменталистам.

Брита задумывается.

— И они его удерживают, — говорит немного погодя.

— Кто же их знает, что они с ним делают.

Рашид подносит стакан к губам. Она видит,

что его правая рука подрагивает. И, вскинув аппарат, начинает снимать.

Он ставит стакан на стол, смотрит прямо в объектив.

Говорит:

— Мао верил в реформирование мышления. Изменив основы природы какого-то народа, можно творить историю. Когда он это осознал? На пике своей мощи? Или в самом начале, когда был командиром партизан, когда с маленьким отрядом бродяг и преступников скрывался в горах? Если вы думаете, что я совсем сумасшедший, так и скажите.

Перегнувшись через стол, она фотографирует его.

Он говорит:

— Мао считал вооруженную борьбу высшим и величайшим деянием человеческого разума. Это финальная драма и финальное испытание. А если в борьбе падет много тысяч людей? Мао говорил: смерть может быть легкой, как перо, или тяжелой, как гора. Умираешь за народ и нацию — твоя смерть яркая, весит много. Умри за угнетателей, умри на службе у эксплуататоров и обманщиков, умри самовлюбленным и тщеславным — и улетишь по ветру, как перо самой маленькой птички.

Почти вся пленка истрачена.

Глядя в объектив, он говорит:

— Будьте абсолютно честны. Я хочу услышать от вас это слово, хочу услышать, как в конце концов вы назовете меня сумасшедшим. Живу в этой грязи и вони. Говорю с этими детьми каждый день, все время, повторяю одно и то же. Но, знаете, я верую в каждое слово. Эта комната — колыбель новой нации. А теперь скажите мне, что вы обо всем этом думаете.

Переводчик пьет, вытирает рот салфеткой.

— Он говорит очень понятно. Тоска по Мао захлестнет весь мир.

Типично мужская цветистая брехня. Но Брита ничего не говорит — что она может сказать? Дощелкивает пленку. Остается один кадр. Повинуясь внезапному порыву, она подходит к мальчику у двери и снимает с его головы мешок. Срывает, бесцеремонно бросает на пол. С ее губ не сходит улыбка. Она отступает на пару шагов назад. И фотографирует мальчика.

Она делает это, потому что считает нужным.

Мальчик реагирует не сразу. Медленно окидывает ее умным и презрительным взглядом. Нарочно демонстрирует, как ходят под кожей желваки. Он очень смуглый, в рубашке, к которой булавками пришпилен портрет отца. Взгляд смертоносный, другим словом не назовешь, — но одновременно спокойный, расчетливый. Он знает Бриту. Он хочет ей внушить, что много о ней думал, что взрастил в себе ненависть к ней. Волосы у него нечесаные, слипшиеся под мешком; он ненавидит ее не потому, что был ею унижен, но потому, что знает, кто она такая, и в его всеведении есть удовлетворенность, во взгляде — злоба. Вот что случается с душой, когда ее раны латают ненавистью и гневом.

Она видит по его глазам: решение принято, огонь запылал, предохранитель снят. Мальчик кидается на нее. Защищая фотоаппарат, она поворачивается к мальчику плечом. Мелькает мысль: "Ничего, через несколько секунд переводчик разнимет". Мальчик изо всей силы толкает ее в плечо, тянется к фотоаппарату, Брита в ответ делает выпад локтем, промахивается, бьет мальчика по лицу.

Пауза — все задумались. Возвращаются мыслями к тому, что произошло. У Бриты бешено колотится сердце.

Она ждет, что мальчик в поисках объяснения посмотрит на отца. Но мальчик глядит только на нее: холодно, с новым презрением, с новым чувством превосходства, которое примешивается к обычной ненависти; она отрешенно наблюдает, как он опять готовится к нападению.

Абу Рашид что-то говорит. Опять повисает пауза. Переводчик повторяет его фразу, мальчик, помедлив, подбирает с пола свой мешок и уходит.

Брита неспешно укладывает аппаратуру в кофр. Слышит со двора, как мальчики хором декламируют урок. Ступая как во сне, чуть ли не выпорхнув из своего тела, она подходит к Рашиду и пожимает ему руку, представляется — и не просто представляется, произносит свое имя по слогам.

Внизу, прижав к груди бутылку с водой, стоит полутораухий проводник.