Мар. Меч императора (СИ)

Гостей тем временем окружило и радостно поприветствовало несколько стражей. Двое из прибывших тут же стянули шлемы и подшлемники, открыв лица. Хм. Лет двадцать… может быть двадцать с небольшим им всего. Мои ровесники. Правда, в отличие от меня, заметно более ухоженные. Тщательно выбритые. Очень коротко стриженные. Один русоволосый, как я, такой же сероглазый, с грубым шрамом, опасно пересекающим левую бровь. Второй брюнет из числа тех, которых называют «жгучими»: черные, почти смоляные волосы, черные глаза, такие же черные, на редкость густые брови, отчего казалось, что парень все время хмурится. Сразу два старых шрама — на лбу и на правой щеке, — придавали ему еще больше возраста. Однако улыбка искупала все — широкая, открытая и задорная.

— Мне казалось, здесь гораздо больше осужденных, чем четверть,— обронил я, обратив взгляд на третьего гостя, который отчего-то отошел в сторону и завертел головой, словно кого-то искал.— По дороге сюда столько всего наслушался…

— Брехня, — отмахнулся Эрт, прислонившись плечом к стене сарая.

— Чтобы попасть в Ойт, даже смертники проходят тщательный отбор, — обронил Надир, пригладив бороду. — Необученный воин — легкая добыча для драхтов и новое тело для их хозяев. Так что кого попало сюда не шлют. А если и шлют, то сперва гоняют в тренировочных лагерях, а уже потом их гоняем мы. Здесь. И только после этого отпускаем новичков в дозор.

Я кивнул. Все верно, мне просто в голову это не пришло. Но даже с учетом подготовки потери в крепости все равно кошмарные. Считай, каждый год как минимум треть, а то и больше населения Ойта приходится пополнять заново.

— В каждом дозоре смертников не больше двух, — словно услышав мои мысли, пояснил ашеяр. — Плюс двое наемников. И хотя бы один человек лорда. Так надежнее.

— Наверное, смертники умирают чаще?

— Нет, брат. Все хотят жить, поэтому даже они соблюдают правила. Если раньше ими было принято жертвовать, то сейчас лорд этого не допускает. В дозорах все равны, потому что любая потеря нас ослабляет. Если пришлые не хотят этого понимать, они умирают первыми. Если кто-то из них замыслил предательство, его убьют свои же. От этого зависит выживание, поэтому с крысами не церемонятся. Но таких, хвала Рам, даже среди смертников немного.

— А как же молодежь? Гляжу, у вас тут совсем мальчишки есть…

— Пришлые, — отмахнулся ашеяр. — Беспризорники, как правило, которым тоже некуда деваться.

— То есть, они не преступники?

— По-всякому бывает. Но если лорд разрешил остаться, то ничего серьезного они не совершили. Рабочие руки здесь всегда нужны. И не только для того, чтобы держать оружие.

Я замедленно кивнул.

Словно почувствовав мой взгляд, последний из троицы гостей, вдруг повернулся в нашу сторону и замер. Не знаю уж, что его удивило: наличие постороннего лица в крепости, окружившая нас стая собак или же…

Вот драхт!

Ощутив, как в мою ладонь ткнулся холодный мокрый нос брата, я понимающе хмыкнул и, перестав рассматривать гостя, присел перед Ворчуном на корточки. Волк был чудовищно худ, всклокочен, вся морда у него была в крови, но он стоял! Пошатываясь на слабых лапах, злясь на собственную немощь, но все же самостоятельно стоял, недвусмысленно скаля клыки на заинтересовавшегося им чужака!

— Тише, брат, — обхватив его за плечи, прошептал я. — Ты рано встал, кости еще до конца не срослись.

— Р-рыа, — проворчал волк, устало усаживаясь на землю.

Я смерил взглядом расстояние от навеса и покачал головой.

— Тебе бы пару дней отлежаться. Хотя… помыться, наверное, стоило бы уже сейчас?

Ворчун наморщил нос.

— Ррры-ы.

— Я принесу воды, — со смешком предложил Эрт, отлепляясь от амбара.

— И мыло, — кивнул ашеяр, тоже покидая свой наблюдательный пост. — И в загоне надо бы прибраться, а то там со вчерашнего дня, наверное, такой срач… ого! — присвистнул он, отойдя на пару шагов и с опозданием обнаружив радикальные перемены в той части двора. — Кажется, я опоздал с уборкой. Эй, Малек, твоя работа?

С другой стороны амбара раздался звон мисок, а затем оттуда показался парнишка, которому я велел вычистить угол. При виде меня он насупился, стрельнул глазами в сторону собак, затем покосился на наблюдающего за нами гостя и, на всякий случай убрав руки за спину, буркнул:

— Нет. Твой дикарь постарался.

— Аш? — с недоумением обернулся в мою сторону Надир.

Я пожал плечами.

— Мелкий сказал: убираться некому, а оставлять этот свинарник без внимания значило не уважать моего брата и ваших четвероногих друзей.

— Значит так, Малек, — распорядился ашеяр. — С сегодняшнего дня уборка загона тоже на тебе.

— Почему это на мне?!

— Потому что больше некому! — отрезал Надир, и вскинувшийся было мальчишка сник. После чего скомкал тряпку, которую держал в руках, отвернулся и, буркнув что-то неразборчивое, потопал к южной стене, напоследок одарив меня злым взглядом, в котором горело отчетливое: ну, спасибо!

— С едой мы решим, — словно не заметив этого, обронил ашеяр. — На кухню пока не суйся, мясо для ашши я буду носить сам. Если же вдруг не успею или не смогу, то Эрт присмотрит.

Тот кивнул.

— Само собой.