Марь

– Да не вздыхай ты, не вздыхай, – хлопает его по плечу Володька. – Разве тебе не приятно напоследок подышать чистым воздухом? А то ведь скоро тут такое начнется! Одним угаром начнем дышать…

2

– Послушай, Володь, а тебе не кажется, что о нас забыли?.. – когда они, побродив по тайге, уже возвращались к своему лагерю, неожиданно спрашивает Рудик.

Грачевский насторожился. У него и у самого в последнее время не раз возникали подобные мысли, только он старался отгонять их от себя. А тут вдруг и товарищ занервничал.

– Как так забыли? – сделал удивленное лицо Володька.

– А так – забыли и все… Десять дней уже живем здесь – и где наше начальство? А ведь Ходенко другое обещал…

– Подожди, прилетят… – уверенным голосом произнес Грачевский. – В армии такого не бывает, чтобы кого-то забыли. Мне отец рассказывал, что у них даже на фронте, в этом полнейшем, казалось бы, хаосе свой порядок был… И каждый человек там был на счету. Если кто потеряется, его тут же начинают искать. А здесь не война… Так что и про нас не забудут…

– Хотелось бы верить, – усмехнулся Рудик.

– Хотелось бы, – задумчиво повторил старшина и вдруг: – Ты вот что… Бери-ка своих бойцов и дуй с ними на разведку. Может, жилье какое поблизости найдете или еще что… А то живем и не знаем, что делается у нас под боком. Ну давай, вперед и прямо! – этак по-дружески подтолкнул он Старкова в спину. – Когда будете идти – запоминайте все… – бросил он ему вслед. – Каждый холмик, каждое деревце, каждую тропинку. Пригодится…

– Есть, командир! – не оборачиваясь, проговорил Рудик и ускорил шаг.

Когда Грачевский добрался до лагеря, товарища уже и след простыл. Подняв свой взвод по тревоге, он ушел с ним в тайгу.

А ночью Володьке приснилась Эльга. Она была чем-то напугана, и из глаз ее катились слезы. Грачевский хотел что-то спросить у нее, но в этот момент из-за ее спины вынырнули какие-то странные типы и один из них, что был очень похож на Анохина, оттолкнув Эльгу, приставил к его горлу нож. Ну что, говорит, вот мы и встретились…

От испуга Грачевский проснулся и понял, что это был всего лишь сон. Однако что-то не давало ему покоя. Уж не с Эльгой ли что случилось? – подумал он. Или же она явилась к нему во сне, чтобы предупредить о надвигающейся беде?..

Нет, все это ерунда! – решительно сказал он себе и, чтобы избавиться от охватившей его тревоги, стал думать об Эльге.

Ему вдруг вспомнилось, как она по утрам готовила ему молочный олений напиток корчок, который подавала к столу вместе с топоча – пресными лепешками.

Какое хорошее было время! – вздохнул Володька. Эльга старалась изо всех сил, чтобы чем-то удивить его. Наверное, оттого она и повела его однажды в гости к своей подруге Ульяне Платоновой, в доме которой полным ходом шла подготовка к медвежьему празднику тэкэмину. Народу тогда собралось – ступить было некуда. Тут была и ближняя, и дальняя родня, были соседи. Даже председателя Тимофея Колдыгина позвали – так сказать, в качестве свадебного генерала.

Володьку тогда вместе со всеми охватил великий азарт ожидания. Он глядел во все глаза, стараясь запомнить каждую деталь этого первобытного действа. Все началось с разделки туши амикана, которого Ульяновы братья накануне убили в тайге. Это была не просто работа – это был настоящий обряд, во время которого охотники на полном серьезе вели беседу с убитым медведем. При этом они почему-то постоянно просили у него прощение. «Кук! – сдирая со зверя шкуру, говорил один из братьев. – Не я тебя убил, амикан, убила тебя пуля…» «Кук! Я тоже не убивал тебя, амикан. Это сделала злая пуля…» – вторил ему другой.

Шкуру медведя они потом вывесили во дворе на просушку, а очищенные от мяса кости и голову сложили на настил – дэлькан, сделанный на сваях. Все это пригодится для собак.

А в это время женщины уже готовили обед. В большой котел, что стоял на огне во дворе, они опустили весь внутренний жир медведя, мелко нарубленные куски мяса, печени, почек и сердца. Кипит вода в котле, булькает; дух от костра идет такой густой, что невольно слюной начинаешь исходить.

Когда тэкэмин был готов, гостей пригласили отужинать. Ели тут же, рассевшись на корточках вкруг котла. Право первому отведать праздничного блюда было предоставлено председателю колхоза. Он вначале сопротивлялся, говорил, что, согласно обычаю, первым должен быть старший по возрасту, но его и слушать не стали. Давай, мол, председатель, – и все тут. Тому ничего не оставалось, как взять в руки деревянную ложку и, зачерпнув ею густого варева, произнести положенные в таких случаях слова: «Кук! Пошли вам Семен и Аркашка (это он Ульяновым братьям) удачи на охоте!» После этого ложка пошла по кругу, и каждый из гостей и родственников повторил слова председателя. Когда дошла очередь до Грачевского, он, чуть смутившись, сделал то же самое. Последним говорил отец Ульяны, старый охотник Демьян. Тот нынче приболел, потому сам не ходил на медведя.

«Кук! – хрипло проговорил он. – Пошли вам, сыновья мои, еще такого!»