Мара и Морок. Трилогия

– Хорошо, но только один раз, – со вздохом говорю я. – А что за игра?

Сестра не успевает ответить, как на Ирая набрасываются две девушки и поднимают его на ноги, предлагая присоединиться к веселью. Теперь мы переглядываемся, гадая, что успели пропустить.

– Что за игра? – спрашивает он то же самое, но у одной из подошедших девушек.

К своему неудовольствию, я узнаю одну из тех, с кем косторез уже целовался.

– Горелки! – весело отвечает та, а я вся бледнею, вспоминая, что в горелки на Иванов день играют не только чтобы повеселиться, но и понравившуюся девушку отловить.

– Почему бы и нет, – с неожиданной лёгкостью соглашается Ирай.

На его губах опять играет наглая улыбка, а во взгляде, направленном на меня, появляется вызов. Неожиданно карамель во рту сильно отдаёт кислым лимоном, и, несмотря на сладость мёда, я начинаю думать, что даже за мешок леденцов не соглашусь играть в эту игру.

12

Наступила зима, самое тёмное и холодное время. Примерно через месяц мне исполнится двенадцать.

Я пробыла младшей Марой совсем немного. Сильвия умерла из-за утопленника меньше чем через год после нашей встречи, а ей на смену пришла Злата.

Я с трудом переставляю ноги, кряхтя, вытаскиваю сапоги из сугробов. Ночью был обильный снегопад, и мы ещё не успели расчистить дорожки, поэтому попытки пересечь внутренний храмовый двор с охапкой наколотых дров оказываются не таким уж и простым занятием. Дыхание вырывается густым паром, а обувь промокает раньше, чем я добираюсь до ступенек.

Как только я захожу в крытую галерею, моментально чувствую облегчение. Топаю ногами, стряхивая налипший снег, а несколько служительниц храма подходят ближе и принимают мою тяжёлую ношу.

– Всех Мар попросили собраться в гостиной. Алёна и Руслана отдохнули и теперь хотят рассказать новости, – говорит одна из них, и женщины уходят раньше, чем я успеваю задать хоть один вопрос.

После смерти Сильвии Алёна стала старшей, а Руслана второй после неё. Редко самые опытные Мары покидали храм одновременно, но в этот раз что-то произошло на севере. Я нетерпеливо тру окоченевшие руки в перчатках друг о друга. Знаю, что сёстры ездили в мой родной Ашор. Пробыли там не меньше недели, и весь этот период я не могла избавиться от желания узнать, как дела у отца. Всё ли хорошо с княжеским двором. Теперь же, когда они вернулись, эти вопросы жгут язык, и я не знаю, удастся ли мне сдержать интерес. Но если я спрошу, то они поймут, что, в отличие от других, я всё ещё думаю о доме. Дорога мне туда закрыта, но я не должна отличаться от остальных, находящихся в полном неведении, где и как живут их близкие. Хотя за прошедшее время на собственном опыте я уяснила, что неведение в разы лучше. Ты можешь представлять, что у них всё хорошо, и всем сердцем верить в это.

В последний раз бросаю взгляд на сумрачное, затянутое снежными облаками небо. Уже час как рассвело, а солнца совсем не видно.