Мара и Морок

Она перехватывает меня буквально за пятьдесят метров до выхода с территории храма. А дальше лес, поля, Ашор и мой кинжал в шее светловолосого принца Серата, которого когда-то любила моя сестра.

– Агата, ты же знаешь, что мы не убиваем людей по собственному желанию.

– Раньше и люди не смели поднимать руку на Мару. Всё бывает в первый раз.

– Анна сказала, что он – принц, Агата, – Ирина кутается в свою мантию, снег хрустит под её сапогами.

– Короли и принцы умирают от меча и истекают кровью так же, как и любой другой человек.

– Как и Мары… – наставница грустно качает головой, и я понимаю, что силой в храме она запирать меня не станет, но всё равно пытается переубедить.

– Кто-то посмел поднять на нас руку в первый раз. Ты уверена, Ирина, что в следующий раз жертвой буду не я? Или ты? А может, какая-нибудь следующая десятилетняя Мара?

Ирина не отвечает, поджав губы. В последние годы это и вправду стало заметной проблемой. Мы делаем свою работу тихо и быстро, избавляя Аракен и Серат от нечисти раньше, чем они успевают кому-то навредить. И люди начинают думать, что вовсе нет никакой нечисти, что и Мары не нужны. Подношений всё меньше, люди не желают делиться своим добром, потому что страх их больше не караулит в тени деревьев или глади водоёмов. Люди с трепетом передают легенды о знаменитых Марах вроде Сильвии, убившей двух бесов, или Ольге, что умерла, защищая деревню в Серате от призраков, чьё количество выросло из-за голодной зимы. Но на нас смотрят как на бледную тень былого величия.

– Тебе не выстоять. Не подобраться к принцу, не преодолеть всю их охрану.

– Я знаю, поэтому и еду одна.

– Агата, – впервые я слышу мольбу в голосе Ирины, а ведь она мне словно мать, и мне так жаль её расстраивать.

На мгновение я начинаю колебаться, не желая причинять ей боль, но потом вспоминаю об Анне. Где же была наша богиня все эти дни? Может, я приеду в столицу и узнаю, что она уже наказала принца, убив его, и сейчас терзает душу предателя?

– Он! Попытался обесчестить её! А потом ещё и ударил ножом! – зло выплёвываю я, но потом смягчаюсь, зная, что Ирина ни в чём не виновата. – Это было последнее, что я обещала Анне. И я не нарушу своего обещания. Передай остальным сёстрам, что я люблю их. И сделала бы то же самое для любой из них.

Дёрнув поводья, я огибаю наставницу. Ирина не пытается больше мне мешать, она не двигается и не оборачивается, когда я пускаю коня галопом.