Мара и Морок

Молодой человек расслабленно укладывает одну руку вдоль спинки диванчика, он шумно и медленно выдыхает, обводя взглядом помещение. Раздумывает над ответом.

– Ласнецовым удивительно всё легко даётся, а в ответ… они всё ломают, – начинает он, возвращая своё внимание ко мне. – Они убили Мар, оставив людей беззащитными перед нечистью, с которой теперь некому справиться. Но сератианцы если и не простили своих правителей, то не восстали против них. Серату было дано выгодное условие – казнь одного Ариана взамен на мир, но они и тут отказались, решая ввергнуть обе страны в войну. Северину была предложена Елена – самая красивая принцесса в качестве невесты, а он так просто отмахнулся. Иногда я думаю… получили ли они хоть немного по заслугам за то, что сделали, или рок обошёл их стороной? Заслужили ли они такую удачливую судьбу, разрушив старый мир, где среди простых людей ходили отмеченные самой Богиней?

Сейчас принц выглядит удивительно молодо, на свой девятнадцатилетний возраст. Он словно молодой человек, что верит в рассказы о былых днях, наполняя их каким-то сокровенным и загадочным смыслом. Проблема в том, что он слышал лишь о легендарных Марах и таинственных подвигах. Слышал о девушках с особенными судьбами и красивыми лицами. Я помню найденную книгу, и там ни слова о десятках Мар, погибших безвестными под когтями жутких тварей, от одного вида которых уже тошнит. Никто, даже я, не знает, сколько нас погибло просто так, потому что мы были недостаточно быстры. За свои девять лет в храме я так ни разу не решилась спросить у Ирины и Киры, сколько же сестёр они успели потерять до того, как я присоединилась к Марам.

– Вы, принц, действительно считаете, что раньше было лучше? – без какой-либо насмешки спрашиваю я, но продолжаю, не дожидаясь его ответа. – В своей жизни я не помню подвигов или восхитительных побед, но я помню запах упырей, вкус застоявшейся воды в озере, в котором меня однажды чуть не утопили мертвецы. Помню одинаковые, похожие друг на друга дни в храме за тренировками и обучением, а также мысли, что впереди у меня вся жизнь такая.

Даже тень улыбки исчезает с лица Даниила, он слушает внимательно, но я благодарна тому, что не вижу жалости на его лице. Жалость – это последнее, что мне нужно.

– Думали ли вы, сколько Мар погибли бесславно, без какой-либо великой цели? Кто знает… может, я бы стала одной из них.

– Может быть, но в итоге твоё имя знают все, – тихо отвечает молодой человек.

– Но какой ценой? Пять моих сестёр погибли из-за моего решения отомстить. Если бы я не отправилась к дворцу Ласнецовых, то они бы прожили свои жизни. И… может быть, были бы счастливы.

– А возможно, погибли бы чуть позже, – возражает Даниил.

– Возможно, – соглашаюсь я.

– Однако ты никогда этого не сможешь узнать, потому что время не повернуть вспять. Так же, как и я не узнаю, как бы выглядел мой мир, будь Мары живы.

Я едва заметно улыбаюсь, замечая упорство в его взгляде. Может, мои слова и посеяли хоть небольшую долю сомнения, но он из тех, кто не поверит всей душой, пока не увидит.

– Но останешься ли ты, Агата, со мной, чтобы посмотреть, как я разрушу их дворец? Как отомщу за всё?

Я резко поворачиваюсь к Даниилу, когда он подсаживается ближе и берёт меня за руку. Аккуратно, чтобы не тревожить ладонь. Он так внимательно смотрит на меня, а в глубине глаз надежда на желанный ответ. Её так много, что мне хочется сказать «да» и утешить его, пообещать, что я останусь. Но я не знаю пока, чего именно хочу. Иногда я даже раздумываю попросить Морока не возрождать меня, а вернуть в могилу после моей мести. Дать мне, наконец, отдохнуть, потому что все, кого я любила, давно в земле. Ради кого мне жить?

– Ради кого мне жить? – этот вопрос так потрясает меня, что я неосознанно повторяю его вслух, тихо, но принц слышит.

– Живи ради меня, Агата. Дай мне стать тебе для начала другом, а потом, возможно, кем-то больше. Прошу, дай мне этот шанс. Хотя бы попробуй. – Меня трогает его тихая мольба, такая искренняя беззащитность. Никто никогда не просил меня о таком, никто никогда не искал моего внимания. Поэтому я не отстраняюсь, когда Даниил обнимает меня за талию и утыкается лбом мне в плечо. Я даже наслаждаюсь этой незнакомой мне близостью и усталым откровением, которое он может себе позволить наедине посреди ночи, пока никто не смотрит.

Я вспоминаю, с каким напускным безразличием он говорил своему отцу, что Серат не воспринимает его всерьёз. Как притворялся спокойным, когда Северин отверг сердце его сестры. Как остаётся ко мне добрым, даже если я отталкиваю его раз за разом. Принц, что рос в тени своего старшего брата, как я жила в тени красоты своей сестры, и никто не обращал на меня внимания, если мы шли с ней вместе.

– Ты всё так же пахнешь лавандовым мылом, что я тебе подарил, – тихо выдыхает он, а потом касается губами моей шеи, оставляя несколько поцелуев.