Марафон длиной в неделю

Валбицын подумал: а если он поступил неправильно, если смершевцы начнут прочесывать села?.. Однако вряд ли. Да, вряд ли станут поднимать военные части ради одного беглеца. Это успокоило его. Примерил пиджак и остался доволен. Правда, немного широк в плечах, но ничего. Достал из куртки бумаги, извлеченные из сейфа, осмотрел их. Так и есть, списки агентов, заброшенных к красным. Пароли, явки... Еще какие-то... Великолепно все же жить на свете, когда у тебя голова на плечах и твердая рука. Спрятал бумаги во внутренний карман пиджака, туда же положил документы на имя Петера Зайделя, коммерсанта из Бреслау. Надо прожить у фрау Штрюбинг дней десять или даже больше, пока все уляжется и забудется. Потом можно потихоньку добраться до американцев.

Пистолет Валбицын засунул в карман брюк, чтобы всегда был при нем. Потянулся в кресле, с наслаждением ощущая расслабленность в теле, все же скачки по полям дают о себе знать...

Фрау Гертруда заглянула в дверь, и Валбицын изумился метаморфозе, происшедшей с ней. Вместо несуразной юбки и грубой кофты женщина надела вишневое шелковое платье, подкрасила ресницы. Она выглядела для своего возраста вполне пристойно, и Валбицын решил, что пребывание у фрау Штрюбинг будет не только полезным, но и приятным. Он проследовал за женщиной в кухню, сумев оценить привлекательность ее фигуры, коснулся локтя, почувствовав холодную нежность кожи, вдруг желание овладело им, сжал ее локоть, но женщина высвободилась. Похлопала его ладонью по щеке.

— Потом... — прошептала она, и Валбицын понял, что и правда повел себя как зеленый юнец.

Первое, что увидел Валбицын на столе, был графин с длинным горлышком. Почувствовал приятный запах шнапса, и слюна переполнила рот. Едва удержался, чтоб не налить сразу полный стакан, оглядел стол и довольно потер руки. Фрау Гертруда постаралась: кусок розовой ветчины, кольцо колбасы, миска с горячим картофелем и квашеная капуста. Поистине царская еда, и не только для голодного, уставшего человека.

Валбицын налил рюмку фрау Гертруде, взглянул на нее и отодвинул свою.

— Мне надо прийти в себя, — сказал, как бы извиняясь, и наполнил стакан на две трети. Произнес торжественно: — За вас, прекрасная фрау, за будущее! За наше будущее, — уточнил он.

Женщина лишь отхлебнула из рюмки и решительно отставила ее, подчеркивая свое отношение к алкоголю. Но Валбицын осушил стакан до последней капли, при этом дав себе страшную клятву не пить хотя бы несколько дней, пока окончательно не определится его положение. Приятное тепло разлилось по телу, и Валбицын снова поверил в свою счастливую звезду. Кранке уже отошел, как говорят, в мир иной, Краусса допрашивают контрразведчики, а он, Валбицын, сидит в уютной комнате рядом с обольстительной женщиной, пьет водку и закусывает ароматной ветчиной. Валбицын усмехнулся широко и приветливо, подцепил вилкой большой кусок мяса и стал жевать, глядя на фрау Штрюбинг преданными глазами. Спросил:

— И как вы, Гертруда, управлялись тут? — обвел он рукой вокруг. — Ну, с хозяйством? Имеете корову или свинью?

— Три коровы, — ответила она с гордостью, — еще откармливаю две свиньи ежегодно.

— И все сама?

— Отчего же сама... — усмехнулась она, пожав плечами. — Были у меня две девки-польки. Взяла на бирже. Довольно ленивые, но у меня особенно баклуши не побьешь, знали, если попробуют бездельничать, быстро на заводе окажутся, а там уж вовсе не мед...

— Они здесь? — забеспокоился Валбицын.

— Удрали, — сокрушенно заявила фрау Гертруда. — Уже три дня, как сбежали. И чего им не хватало? В своей Польше давно бы с голоду сдохли, а тут... Ну, учить приходилось, так ведь за дело же! Без этого никак нельзя...

Валбицын согласно кивнул, представив, как перепадало полькам от фрау Штрюбинг. Выходит, женщина решительная и волевая, впрочем, в селе без этого не проживешь. Вон — дом полная чаша, и сама трудится, и девок заставляла.

Наевшись, Валбицын прошелся по дому, приглядываясь ко всему. Увидев небрежно брошенные на диван свои куртку и шапку — они как-то диссонировали с идеальным порядком и чистотой, — задумчиво постоял над ними и приказал, именно приказал, так как властные нотки появились в его голосе:

— Сожги! Сейчас же сожги в печке.

Фрау Гертруда пыталась возразить:

— Но ведь они совсем новые и стоят недешево!

Конечно, она была права. Кроме того, в хорошо сшитой куртке Валбицын чувствовал себя удобнее, чем в пиджаке с чужого плеча, однако представил, как смершевцы ищут на всех перекрестках человека в коричневой куртке и темно-зеленой шапке, и повторил безапелляционно:

— Немедленно сожги!

Видно, ефрейтор Штрюбинг тоже не привык, чтобы ему перечили, ибо фрау Гертруда сразу пошла на попятный:

— Неужели думаешь, что мне жаль какой-то куртки? От Франца осталось много одежды, а ты у меня быстро поправишься...

«Да, — подумал Валбицын, — война все же имеет и свои положительные стороны, и нехватка мужчин — одна из них». Спросил:

— На всякий случай, где можно спрятаться? Вдруг заявятся русские...