Марафон длиной в неделю

Юрко сел на клеенчатый диван, свободно протянув ноги. Домашний уют и вкусные запахи из кухни как-то сразу успокоили его, будто не было ночного боя, а потом дневного ада в зарослях шиповника. А хозяйка, сбросив платок и надев фартук, обычный домашний и не очень чистый, который почему-то тоже шел ей, уже принесла и поставила на стол блюдо с хлебом и бутылку самогона, следом за ней мельник тащил сало, свежие огурцы и помидоры. Между помидорами белели очищенные сочные луковицы. Юрко решительно пересел с клеенчатого дивана на плетеный стул и захрустел луковицей — не мог ждать, пока нарежут сало. Но сотник оказался более стойким: налил всем в рюмки, поставленные Семенюком, обождал, пока Зина принесет из кухни тарелки с холодцом и колбасой, и только тогда, произнеся короткое «Будем», опорожнил рюмку и со смаком закусил помидором.

Когда они утолили первый голод, Семенюк снова наполнил рюмки. Юрко отодвинул свою, мельник удивленно блеснул глазами, но настаивать не стал и наконец начал разговор:

— Я уже говорил, что мы ждали вас вчера, вернее, люди, которых забросили оттуда, им не терпится.

Сотник недовольно отодвинул рюмку, покосившись на хозяйку, и заметил:

— Это дело, извините, деликатное и...

— Бросьте, — оборвал его Семенюк, — перед Зиной незачем таиться. Зина в курсе всех наших дел, через нее будете поддерживать связь со мной.

— Ну если так... — Лицо Мухи расплылось в улыбке, снова взял рюмку и выпил одним махом. — Мы внимательно слушаем уважаемого пана.

— Я и говорю, двух человек забросили к нам, точнее, трех, но один повредил ногу и отсиживается где-то или, быть может, взяли его... Ну, остались двое с рацией, они ждут вас, у них какое-то задание. Мне не говорят какое, — добавил немного обиженно, — но это, в конце концов, их дело, и я считаю, чем меньше мы знаем, тем лучше.

— Где они?

— В схроне.

— Да, я слыхал о схроне в Квасовском лесу, — подтвердил Муха. — Там может разместиться целый взвод.

— Сейчас в схроне совсем безопасно, — радостно сказал Семенюк. — Продукты, консервы и мука есть, кроме того, подбросили им свежинки, то, что смогли, конечно... Извините, живем мы с Зиной бедновато...

— Видно... — с иронией окинул взглядом комнату и стол сотник. — Не прибедняйтесь, пан Петро, особенно передо мной.

— Зачем мне прибедняться? Деньги дали, я и купил...

— Деньги и у нас найдутся.

Хозяин сразу оживился и подмигнул жене.

— Завтра я отведу вас в схрон, — пообещал Семенюк, — а сегодня отдыхайте.

— Нет, — возразил Муха, — наотдыхались, весь день вылеживались, пойдем сейчас.

— Сейчас? — искренне удивился Семенюк. — Но ведь до схрона не меньше десяти верст. И все лесом!

— Должен найти дорогу с завязанными глазами, — заметил Муха. — А нам здесь рассиживаться некогда. Весь завтрашний день в Квасове...

— У меня, прошу панства, тайник под сараем, там тепло и спокойно: скорее все село сгорит, чем вас там накроют.

Но Муха стоял на своем:

— Пойдем сегодня, не можете вы, пусть хозяйка проведет.

— Ну и упрямец вы, друг сотник. Пусть будет по-вашему. — Мельник встал на удивление легко и предложил: — Пошли, панове, а то дорога наша не такая уж близкая.

Ночь выдалась светлая и звездная, но луна еще не взошла над лесом, и они воспользовались этим, чтобы миновать огороды и скошенные луга. Пряно пахло какими-то цветами. Юрко жадно вдыхал этот запах, на сердце было тревожно, как бывает всегда, когда не знаешь, что с тобой будет через час или два.

Где-то в середине ночи Семенюк, подойдя к небольшой поляне, дал знак остановиться.

— Скоро уже, — прошептал, — тише, а то могут и подстрелить. Ждите меня здесь.

Дальше Семенюк пошел один, насвистывая какую-то песенку. По-видимому, этот мотив был условным сигналом, но никто не откликнулся на него, и мельник, дойдя до только ему известной березы, старой и толстой, с потрескавшейся корой, остановился и постучал палкой по стволу.

За березой послышался шорох, и прямо из-под земли выросла голова человека. Наверняка, неожиданно увидев ее, можно было и умереть от страха, но мельник спокойно вышел из-за ствола и произнес:

— Это я, пан Харитон, Семенюк.

Человек легко выскользнул из схрона. Был он на голову выше Семенюка, мускулистый, долговязый.

— Зачем пришел? — спросил высоким хриплым голосом. — Есть новости?

— Привел двоих.

— Почему только двоих? Давай их сюда.

Семенюк свистнул. Сотник, услыхав, вышел из-за березы, на всякий случай выставив автомат, но долговязый увидел это и произнес властно:

— Брось оружие!

Муха поставил шмайсер под березой, Юрко сделал то же самое.

Долговязый побросал автоматы в схрон. Приказал:

— Полезайте!

Юрко скользнул по приставленной лестнице — думал, что попадет в грязную землянку, а тут двухэтажные нары с матрацами, керосиновая лампа, железная печка у стены. На табуретке возле нар сидел лысоватый, высоколобый, с грустными глазами человек.

— Называйте меня Михаилом, — сказал он.

Долговязый смерил Муху с ног до головы внимательным взглядом и, наверное, остался доволен, так как подал ему руку и назвался:

— Харитон.