Марафон длиной в неделю

Майор снял сапоги и с наслаждением улегся на кушетке, вытянув натруженные ноги, считая, что и Толкунов последует его примеру, но капитан остановился в дверях кухни, где пани Мария разогревала обед, оперся о косяк и с удовольствием наблюдал, как хозяйка хлопочет у плиты.

Все тут нравилось капитану. И чистота, и порядок на полках, где стояли блестящие алюминиевые кастрюли, и ряд фаянсовых бочонков с незнакомыми надписями. Из самого маленького пани Мария достала ложкой соль, подсыпала в кастрюлю, бросила взгляд на Толкунова и предложила:

— Может, пан капитан отведает? А то я и не знаю, как оно будет... Перестояло все, а зупа, кажется, недосоленная...

Она набрала полную деревянную ложку зупы, и только теперь Толкунов понял, что это — обычный суп, вроде бы с фасолью. Ему было приятно смотреть, как хозяйка несет полную ложку к нему через всю кухню, вернее, он не замечал ложки, видел только, как несет, как оголилась рука до самого плеча, как ступает осторожно и легко...

Капитан, обжигая губы, хлебнул супа, вкуса не почувствовал, но сказал совсем искренне:

— Фантастически!..

— Горячо?

— Никогда еще не пробовал такого вкусного супа. — Толкунов успел отхлебнуть еще раз и теперь нисколько не кривил душой.

Капитан подумал: что может быть лучше этой домашней идиллии? Точнее, слова «идиллия» он, пожалуй не знал, но всем своим нутром ощущал уют и покой — и во вкусном аромате супа, и в том, как уверенно хозяйничала пани Мария в кухне, и в журчании воды, текущей из крана, даже в том, как поправила хозяйка прическу, небрежно и не оглядываясь, ведь, вероятно, знала, что жест этот не останется незамеченным.

— Почему пан капитан не отдыхает? — спросила она с укором, но Толкунову показалось — просто из вежливости.

Капитан проглотил слюну, почему-то собравшуюся во рту, и попросил не совсем уверенно:

— Называйте меня, пожалуйста, Алексеем.

— Как можно! — ужаснулась пани Мария.

— Мне будет приятно.

— Правда? — обернулась она и, забыв о кастрюле, внимательно посмотрела на Толкунова.

— Правда. — Капитан почувствовал, что краснеет, и даже рассердился на себя. — Какой я вам пан офицер? — пробурчал он.

Пани Мария шагнула к Толкунову, но сразу остановилась. Переспросила:

— Вы хотите, чтоб я называла вас паном Алексеем?

— Да какой пан! Просто Алексей.

У женщины округлились глаза.

— Как так?

— Ну почему же нет?

— Но ведь у пана такой высокий чин!

— Теперь вы живете в Советском Союзе, — начал Толкунов несколько казенно, хотел добавить «и наплевать на чины», но тут же решил, что это будет не очень правильно, и закончил: — У нас все равны.

Начали пригорать грибы, и хозяйка бросилась к плите.

— Помочь? — спросил Толкунов, но пани Мария не ответила, помешивала грибы на сковородке быстро и аккуратно. — Правда, может, помочь? — повторил вопрос.

Теперь пани Мария услыхала и оглянулась удивленно, должно быть, предложение капитана поразило ее, застыла на мгновение, оцепенев, потом тихо засмеялась и покачала головой.

— Пану капитану не к лицу кухонный фартук, — заметила она вполне серьезно.

— Любая работа не может унизить человека, — не менее серьезно ответил Толкунов.

— Трудно сказать лучше, — подал голос Бобренок из комнаты: значит, слышал весь их разговор. — И учтите, пани Мария, наш капитан может делать все.

Толкунов переминался с ноги на ногу. Почему-то вмешательство майора, невзирая на хвалебный тон, не понравилось ему.

— Еще чего, — пробурчал, — нашли работягу...

Бобренок появился в дверях кухни неслышно, широко улыбаясь.

— Пани Мария, — начал он велеречиво, — знайте, что капитан Толкунов, — я уже как-то внушал вам это, — олицетворение многих добродетелей. Один из лучших офицеров нашей части. Храбрый, отважный, сметливый, один недостаток — не женат... Как считаете, можно избавиться от этого недостатка?

Хозяйка бросила на Бобренка взгляд, не оставлявший никаких сомнений относительно ее чувств, но сразу отвернулась и сняла с плиты кастрюлю с супом.

— Обед готов, — избежала она ответа, но Бобренок заметил, как украдкой посмотрела на Толкунова, и удивился несообразительности капитана.

Да и вообще поражался Толкунову: грубоватый, скорый на решения, энергичный, капитан становился в присутствии пани Марии несмелым, чуть ли не трусливым. Подумал: а может, так и надо, может, хорошо, что женщины так влияют на них, заставляя забыть о фронтовой грубости.

От супа в тарелках шел пар. Пани Мария покровительственно смотрела на них. Она ела деликатно, а офицеры, наверно, забыли о так называемых правилах хорошего тона и очистили тарелки мгновенно. Хозяйка заметила это и предложила добавку.

Толкунову еще хотелось супа, однако он отказался, а Бобренок подсунул тарелку и похвалил:

— Такой вкусный суп, просто грех не съесть еще.

— А вам не нравится? — укорила пани Мария Толкунова.

— Хочет он... — засмеялся Бобренок громко, — налейте и ему.