Марафон со смертью

– Молодец-то молодец, конечно, только после этого ООН на него обиделась, прервав с ним все контакты, перестав оказывать ему свое содействие. А сербы, наоборот, взбеленились – ведь наделал он шухеру такого, как целый взвод или рота хорватов. Вот за это его и приговорили, а мы должны были приговор привести в исполнение.

– И как?

– Ушел через Сплит в Загреб, а потом резко улетел в свою Британию. Мы не успели достать... Короче, в таком вот духе операции.

– Ясно... – Коля тяжело вздохнул, не решаясь переходить к главному своему вопросу – ради которого он, собственно, и потратил столько времени на этот разговор. Но переходить все же нужно было, и как можно скорее – парень мог распрощаться с ним в любую минуту. – Слушай, Саша, ты только не удивляйся тому, что я тебе сейчас скажу, но сразу и не отказывайся от моего предложения. Хорошо?

– А что такое?

– Есть к тебе дело. Очень важное.

– Ну?

– Я на телевидении работаю.

– А чего сразу не сказал?

– У меня, поверь, есть на то свои причины – я не могу всем об этом говорить, потому что слишком много людей в этом городе мной недовольны.

– Допустим. И что?

– Я бы очень хотел, чтобы ты обо всем этом рассказал перед телекамерой, Александр задумался, взвешивая все "за" и "против", а Николай поспешил добавить несколько веских аргументов:

– Понимаешь, забойная у нас передача должна получиться. А если ты не хочешь, чтобы тебя узнали, мы посадим тебя спиной к камере и не будем снимать твое лицо. Даже голос твой можем запросто через компьютер пропустить, изменив тембр и интонации.

– А точно передача получится забойной?

– Если ты все так же расскажешь, как мне сейчас говорил, да еще добавишь некоторые подробности чисто военных операций – получится то, что надо. А если мы затем снимем еще пару сюжетов про то, как ты отрываешься на отдыхе – будет вообще полный кайф.

– Так я ж и ругнуться ненароком в камеру могу?

– Это не беда – вырежем.

Александр неуверенно почесал в затылке, и на лице его отражалась теперь вся гамма тяжких раздумий над сложившейся ситуацией.

– И вся передача про меня будет?

– Да.

– А кассету с ней дашь на память?

– Без вопросов.

– Тогда я согласен. Но чтоб моей морды никто не узнал, ясно? Я же, сам понимаешь, не хочу лишних приключений на свою задницу.

– Естественно.

– А на "моей" кассете можешь меня и показать, чтобы я мог своим друзьям ее ставить.

– Хорошо.

– А когда снимать будешь?

– Хоть сегодня.

– Тогда вот что. Я сейчас уже немножко не в форме, давай завтра, а?

Коля не верил в свою удачу.

– Давай.

– Тебя можно будет найти?

– Вот мои телефоны, – он протянул Александру свою визитку.

– Хорошо, завтра я позвоню.

– Александр, – Николай поднялся из-за стола, понимая, что разговор окончен, – я, честно говоря, не знаю почему, но очень хочу тебе верить.

– Спокуха, шеф. Я же сказал – значит, позвоню, ведь я еще не совсем пьян.

– Тогда я буду ждать. Пока. До завтра.

– Давай, жди.

Они пожали друг другу руки, и Николай ушел не оглядываясь. Он просто все еще не верил, что настоящий наемник придет к нему в студию...

* * *

Александр сдержал свое слово, и передача о нем, белорусском наемнике, воюющем на стороне сербов в бесконечном и беспросветном Балканском конфликте, снятая в рекордно короткие сроки (день разговора в студии и три дня "гуляния" по городу), удалась на славу.

Получился острый, живой, по-настоящему забойный сюжет о еще одном виде бизнеса, в который бросает безжалостная судьба наших людей.

Воистину были правы когда-то китайцы – не дай Бог никому на этом свете жить в эпоху перемен...

На следующую тему Самойленко вывел так и оставшийся ему неизвестным один человек. Как-то в студии раздался телефонный звонок.

– Это Самойленко?

– Да, я.

– Это вы готовите программу "Деньги"?

– Не лично я – наша бригада.

– Но я бы хотел встретиться лично с вами.

– Зачем?

– Мне кажется, вас заинтересует тема, которую я хочу предложить.

Николай на мгновение задумался – после того, как его избили в собственном подъезде, он поневоле стал осторожнее в контактах. Но, с другой стороны, ничего существенного, достойного внимания и расследования в последнее время не подворачивалось, и подсказка незнакомца могла оказаться весьма неплохим подспорьем в их работе.

– Хорошо. Когда мы сможем увидеться с вами и где? Может, придете ко мне в студию?

– Нет, мне кажется, будет лучше, если мы встретимся на нейтральной территории где-нибудь в центре. Вы сегодня сможете, Николай?

– Вы знаете, как меня зовут?

– В титрах указано, в вашей же передаче.

– Да, конечно.

– Так как насчет сегодня?

– Хорошо, давайте сегодня. Но только вечером, после работы, часиков в семь-восемь, не раньше.

– Где?

– Например на площади Калинина, у памятника. Там всегда народу немного.

– Согласен. Буду вас ждать, – ответил голос. – До встречи.

– Эй, погодите! А как я вас узнаю? – поинтересовался Николай, которого все более веселила секретность, которой окружал обстоятельства их встречи неизвестный, желающий стать информатором.

– Я вас сам узнаю и подойду – по телевизору не раз имел удовольствие лицезреть вашу физиономию.