Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Что завораживает при взгляде на этот путь, похожий на след от полета метеорита, так это не описание восхождения, а скачкообразный ход событий, наличие множества великих магических моментов истории, когда стрелка весов судьбы качается, когда все возможно и все что угодно может произойти в любую минуту. Точно так, как Александр Великий преодолевал Геллеспонт (Черное море), как Цезарь переходил Рубикон, как Наполеон переживал день 9 термидора, так и Маргарет играла с судьбой в кости. В любой момент брошенный судьбе вызов мог обернуться полнейшей катастрофой. Но ей сопутствовала неслыханная удача, она ей улыбалась. Играя в покер, Маргарет всегда имела на руках не менее трех тузов. В октябре 1974 года в передаче «Есть ли вопросы?» она говорила, несомненно, искренне: «Я не вижу возможности, чтобы женщина могла стать премьер-министром в ближайшие десять лет»; в номере от 5 октября газеты «Ивнинг стандард» были приведены следующие ее слова: «Я полагаю, что для женщины будет чрезвычайно трудно добраться до самой вершины»; и всего лишь через пять лет, даже менее чем через пять лет, она с силой откроет двери дома 10 на Даунинг-стрит. Если дочь бакалейщика и сумела этого достичь, то только потому, что она этого хотела. Но произошло это в большой степени и потому, что она получила доброжелательный толчок от судьбы: обстоятельства сложились так, что лидер партии консерваторов был человеком ограниченным, конкуренты — слабыми, несостоятельными, идеи кейнсианства[89]

терпели крах, безответственные политиканы развили такую деятельность, что страна погружалась в пучину кризиса.

Консерваторы — это люди, всё забывшие и ничему не научившиеся

Партия консерваторов была совершенно раздавлена поражением, понесенным в феврале 1974 года, тем более тяжким, что обязана этим была только самой себе, а не проискам врагов. Тэд Хит искал причины неудачи не там, где следовало. Он не мог понять, что разворот на 180 градусов, совершенный в 1972 году, оттолкнул от него и от партии самых преданных сторонников, обеспечивавших консерваторам победу на выборах. Люди, придерживавшиеся правых идей, на выборы не пошли, остались дома, левые проголосовали за левых, а центристы обратили свои взоры к либералам. Слишком далеко отойдя от программы, принятой в Селдсоне, Тэд Хит пожал бурю. «Он так хотел вновь стать премьер-министром, — напишет Маргарет, — что, в конце концов, сам вырыл себе могилу, потому что способствовал распространению слухов о создании коалиции или правительства национального единства».

Как бы там ни было, Тэд Хит понимал, что новые выборы состоятся довольно скоро. Лейбористам не хватало семнадцати голосов, чтобы иметь в парламенте абсолютное большинство. Гарольд Вильсон, новый обитатель дома 10 по Даунинг-стрит, не мог себе позволить, чтобы в парламенте сложилась такая ситуация, когда бы там образовалось противостоящее ему большинство, способное в любую минуту свалить его правительство. И он просто ждал наиболее благоприятного момента для действий.

Тэд Хит вознамерился выиграть новые выборы любой ценой. Для этого он избрал такую тактику: совершить в своих речах сдвиг к центру и держать от себя на приличном расстоянии наиболее радикальные элементы. По его мнению, забастовка горняков наглядно продемонстрировала, что править страной вопреки воле профсоюзов нельзя. Надо работать вместе с ними, работать над созданием системы общности классовых интересов и проводя политику вмешательства государства в экономические вопросы, политику, именуемую интервенционистской. Состав вновь созданного теневого кабинета свидетельствует о том, что эти идеи владели Хитом. Он сохранил по большей части свое старое правительство, но значительно продвинул своих самых близких сторонников, убежденных последователей идеи интервенционистской политики, вроде Роберта Карра, ставшего в теневом кабинете министром финансов. Этот знатный вельможа, выходец «Оксбриджа», представлял идейное течение, именовавшееся «Единой нацией», теоретически вдохновлявшееся идеями Дизраэли, но в основном руководствовавшееся идеями кейнсианства; представители этого течения были твердо убеждены в особых достоинствах кейнсианства и проистекавшей из него политики в области цен и заработной платы.