Маргинальные любовники

Он видит их насквозь. Читает их мысли. Иногда Монсу кажется, что он ясновидящий.

Пятнадцать минут прошли. Монс выходит на платформу, спускается по лестнице вниз и оказывается на улице. Проходит мимо мужчины, который каждый день кормит голубей в сквере. Они такие жирные, что с трудом могут взмахнуть крыльями. Мужчине просто не хочется идти домой. Он тянет до последнего, чтобы вернуться уже к ночи.

Монс проходит мимо восьмидесятилетней старушки, которая последние годы жизни посвятила уборке мусора в парке. Она подбирает ветки, сучки, мусор, даже поправляет травинки на лужайке. Случается, что дети швыряют мусор прямо ей под ноги, чтобы смотреть, как она будет его поднимать. И она всегда поднимает. Не говоря ни слова. Если она с кем и говорит, то только с букашками на земле. Никто не знает, как зовут эту старушку. Даже она сама.

С детской площадки доносятся смех и крики и топот маленьких ножек, но все, что видит Монс, – это женщину с послеродовой депрессией, от которой ничего не помогает. Видит серый туман, облепивший ее со всех сторон и затрудняющий каждое движение. Видит ее ненависть к мужчине, который сделал ей ребенка. Видит злость к ребенку, которого она произвела на свет. Но это видит только он, потому что женщина умело скрывает свои чувства под маской веселости. Она знает, чего от нее ждут: ждут, что она будет счастлива.

Придя домой, Монс варит рис и открывает банку тунца. Садится на диван перед телевизором. Щелкает каналами. Ест. Прислушивается к своему дыханию.

Обшарпанная однушка. Подозрительный тип. Из тех, что способен и глазом не моргнув продать материну почку, дай ему хорошую цену. И несмотря на это, Беа не испытывает к нему презрения. Они одного поля ягоды. И она ничем не лучше, чем он.

– Хорошие часы.

Он вертит в руках «ролекс». Нюхает, пробует на зубок, пристально разглядывает, сначала просто, потом под лупой. Морщит лицо, вытягивает губы в трубочку.

Довольно присвистывает и переходит к золоту и ноутбуку. Порножурналы – в подарок за покупку.

– Хорошая девочка! – хвалит он, словно она собака, но он хорошо платит, и Беа держит себя в руках.

Откинувшись на спинку кресла, скупщик краденого кладет ноги на стол, сцепляет руки на затылке и смотрит вверх на пыльную желтую лампу, усыпанную дохлыми мухами.

– Ну? – говорит Беа, разглядывая овальные пятна от пота у него под мышками.

Скупщик – приземистый коротышка, весь в татуировках. Все эти годы он злоупотреблял солярием, что видно по лицу. А прическа под могиканина не скрывает залысины. Вид у него нездоровый. Если у него и есть женщина, то не из-за внешности, а из-за солидного счета в банке.

Если верить табличке на двери, его зовут Т. Бру. Но Беа плевать на то, какое у него имя. Тем более что она абсолютно уверена в том, что имя фальшивое, как и квартира. На самом деле он живет в куда более приличной квартире, в одном из лучших районов города.