Марьяна. Проданная в рабство

— Михаэла должна будет выступить свидетелем в суде. Поэтому немецкая полиция связалась с румынскими коллегами, а также с вашим Национальным агентством по борьбе с сексуальным трафиком. Как нам гарантировать анонимность Михаэлы?

— Ей ни в коем случае нельзя подписывать никаких бумаг! Если ее занесут в базу Агентства, утечка информации неминуема…

Как и было предусмотрено, Михаэла вернулась домой. Вдвоем мы придумали историю, которую она расскажет своему мужу: в ресторане, где она работала, вор украл ее дамскую сумочку со всеми документами, которая лежала на стойке. Этот вор оказался опасным преступником, известным в полицейских кругах. Поскольку она была главным свидетелем, ей необходимо опознать его в суде Германии. Я сама сообщила эту новую версию немецким полицейским, которые согласились прикрывать Михаэлу. Увы! Несколько дней спустя после возвращения молодой женщины в Румынию ей домой позвонил офицер местной полиции и сказал, что она должна прийти в участок и дать показания. У мужа моментально возникли подозрения:

— Зачем румынской полиции связываться с тобой по поводу сумки, украденной в Германии?

— Не знаю…

Михаэла позвонила мне, перепуганная до смерти:

— Вы сказали, что никто не будет знать! Вы меня обманули!

— Успокойся, Михаэла, я все улажу.

Я связалась напрямую с офицером немецкой полиции, который вел это дело. Он проявил полное понимание, заверив меня, что не имеет никакого отношения к этому инциденту. Он обо всем предупредил своих румынских коллег, но последние, похоже, не придали значения его рекомендациям. Чтобы исправить ситуацию, у меня оставался всего один выход и этот услужливый офицер должен был мне помочь.

— Хочу попросить вас о небольшой услуге.

— Какой?

— Когда вы снова будете связываться с Михаэлой по поводу предстоящего процесса, предупредите меня заранее. Я буду у нее во время вашего звонка. Она передаст трубку своему мужу, и вы ему повторите нашу выдуманную историю. Он не знает английского, поэтому я буду переводить ему ваши слова. Можете даже добавить, например, что напавший на нее мужчина очень опасен, что Михаэла проявила отвагу и что ее показания важны, чтобы отправить этого типа за решетку…

Наш план прекрасно сработал: муж поверил в выдуманную историю от начала до конца. То, что немецкий полицейский лично подтвердил ему все, избавило его от последних подозрений. После этого я отправилась в полицейский участок Питешти, чтобы переговорить с человеком, которому Национальное агентство по борьбе с сексуальным трафиком поручило вести дело Михаэлы.

— Послушайте, Михаэла не будет ничего подписывать. Она отказывается фигурировать в вашей свидетельской базе. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, но нам необходимо получить от нее информацию, чтобы завести дело на торговца, продавшего ее в Германию.

— Хорошо, только она не станет делать это официально. Она расскажет вам устно все, что нужно, но никаких письменных показаний давать не будет и подписывать тоже ничего не будет. Сотрудничество возможно лишь на таких условиях. Вы и так уже ее достаточно скомпрометировали.

— О'кей, как скажете.

Чтобы муж снова ничего не заподозрил, я сообщила ему, что Михаэла мне нужна, чтобы составить письмо в Германию. Она пришла ко мне одна, и мы вместе отправились в полицейский участок, где она ответила на все вопросы, ничего не подписывая. В Германии она выступила на суде против торговца, и его отправили за решетку. Ее муж так ничего и не узнал.

Я упомянула о случае с Михаэлой только для того, чтобы наглядно показать, что на ее месте могла оказаться любая другая женщина, что такое может случиться с кем угодно, а не только с девочками, которые «сами во всем виноваты». К сожалению, тема сексуального трафика до сих пор остается у нас неким табу. Большинство людей не понимают, как можно продавать себя против своей воли. Как будто пятнадцатилетние девочки могут сами выбрать себе такую участь! Даже благопристойная замужняя женщина может угодить в сети, расставленные мерзавцами.