Марианна и неизвестный из Тосканы

Страшный гнев звучал в приглушенном голосе Блэка Фиша, заставляя конвульсивно сжиматься его кулаки и челюсти. Потрясенная Марианна закрыла глаза перед привидевшимся кошмаром. Каким же отвратительным существом был человек, с которым ее соединили! Какая бездна мерзости, садистской жестокости скрывалась за прекрасным лицом и манерами принца! Она почему-то вспомнила о заключенном с кардиналом Сан-Лоренцо договоре и впервые ощутила признательность к крестному. Что угодно, лишь бы не иметь ни малейшей связи с таким чудовищем!

— Почему вы не убили его? Собственными руками? — тихо спросила она.

— Потому что я прежде всего слуга императора! Потому что я хочу, чтоб его судили, и не хочу лишать гильотину его головы. Но если судьи не пошлют его на эшафот, я клянусь, что сам убью его… или сломаю себе шею! Ну, довольно об этом! Появились посетители. Надо уступить место восковым фигурам.

Действительно, два-три любопытных осторожно вошли в освобожденный от полицейских зал. Их тревожные взгляды искали продолжение разыгравшейся драмы, интересовавшей их больше, чем обитатели музея, которыми они пришли полюбоваться.

— Как бы ни хорошо было общество, с ним приходится расставаться, — вздохнул Жоливаль. — Если вы не сочтете неуместным, мы можем уйти отсюда. Должен признаться, что в конце концов все эти неподвижные фигуры…

— Идите, вам и в самом деле нечего больше здесь делать. Скажите только, где я могу с вами встретиться. Я остаюсь, раз у англичанина не оказалось бумаг, которые я ищу. Но еще есть надежда, что их принесет кто-нибудь другой. Придется подождать.

— Кого-то, кто должен прийти сюда?

— Я предполагаю… Теперь, малышка, убегай.

Тебе повезло, что мы давно знакомы, иначе я отправил бы тебя и твоего друга вместе с англичанином! То, что должно последовать, тебя не касается. И пусть тебя не беспокоят его угрозы! Он не сможет их выполнить.

У Марианны было большое желание задать еще несколько вопросов. С момента, когда на сцене появился Блэк Фиш, здесь воцарилась атмосфера тайны, еще усиливаемая неверным светом кинкетов, с помощью которых синьор Кюртью пытался бороться с наступающей темнотой. Но она понимала, что ей не полагается вмешиваться в государственные дела и полицейские операции. Этой, развернувшейся на ее глазах, которая, может быть, избавит ее от Франсиса, было с нее достаточно. Она испытывала полное доверие к Блэку Фишу. Ни люди, ни стихии не были властны над ним. На его полуразрушенном судне, равно как и в его доме в Рекуврансе, в каком угодно облике он сохранял непоколебимую уверенность, и Франсис имел в его лице достойного противника…

В то время как Аркадиус на скорую руку писал ее адрес на вырванном из записной книжки листке, она протянула руку мнимому гренадеру, но в этот момент один из восковых слуг у императорского стола громко чихнул, слишком громко, чтобы можно было сомневаться в том, что это живой человек. К тому же несчастный продолжал неудержимо чихать и дрожащей рукой полез в карман, без сомнения, за носовым платком. Но Блэк Фиш подскочил и ударом руки сбил с головы лжеслуги парик, подняв целое облако пыли.

— Фош-Борель! — воскликнул он. — Я должен был предположить!

Со стоном ужаса названный прыгнул назад, сбив с ног воскового Рустана, с шумом рухнувшего на пол, и, не оглядываясь, задал стрекача.

Блэк Фиш бросился вслед. Убегая, словно испуганный заяц, лжеслуга, щуплый и небольшого роста, легко проскальзывал между оторопевшими посетителями, затруднявшими продвижение могучего тела Блэка Фиша. Аркадиус расхохотался и, схватив Марианну за руку, хотел увлечь ее к выходу.

— Пойдем посмотрим. На этот раз зрелище обещает быть забавным.

— Почему? Кто этот Фош…

— Фош-Борель? Швейцарский книготорговец из Невшателя, который вербует для короля тайных агентов и служит его призрачному величеству Людовику XVIII, лелея надежду стать однажды директором королевской библиотеки. Он всегда предпочитал восковые фигуры… И действительно, редко можно встретить такого неудачника, как он!

Пойдем же, я хочу увидеть, что сделает с ним ваш живописный друг!

Но у Марианны не было никакого желания следовать за мнимым гренадером и слугой. Стычка с Франсисом оставила в ней слишком горький осадок, чтобы она могла позабавиться чем — нибудь, и, несмотря на полное доверие к Блэку Фишу, она не могла без содрогания вспомнить последний взгляд, который бросил на нее Франсис над закрывавшим ему рот платком. Никогда еще ненависть в ее чистом виде и неумолимая жестокость не смотрели ей так прямо в лицо.