Мария-Антуанетта. С трона на эшафот

Луи уставился на императора, словно тот сказал что-то крамольное:

– О, нет, что вы! Она порядочная женщина, не верьте глупым слухам о ее распущенности.

– Я не о том, с вами она страстная?

И снова последовало нечто непонятное:

– Нет, как можно?!

– А… вы с ней?

Король густо покраснел:

– Я осторожен, я прекрасно понимаю, что слишком тяжел для Антуанетты, и боюсь причинить ей боль, поэтому лежу спокойно…

Иосиф даже остановился, обомлев. Людовик тоже замер. Неужели Антуанетта жаловалась брату, что муж доставляет ей страдания? Это плохо, значит, он невнимателен и не заметил, когда сделал больно. Ах, этот проклятый лишний вес! Но Людовик никак не мог отказать себе в удовольствии плотно поесть, это у них семейное, и тетушки любят покушать, и сестра Клотильда, и Станислав тоже… Ему не удастся похудеть даже ради рождения сына…

Но император повел себя странно, он приблизился к королю совсем близко и тихо, хотя вокруг никого не было, спросил:

– Вам больно, когда это происходит?

– Нет-нет, уже давно нет. Было только первый раз…

– Но приятно?

– Очень… потом…

– Потом?!

Король совсем смутился.

Вот черт, возиться с этими скромниками! Император приказал:

– А ну-ка, расскажите подробно, как это у вас происходит.

– К-как?

– Подробно.

Иосиф годился королю и королеве в отцы, потому Людовик подчинился.

Выслушав рассказ, император просто покатился от смеха:

– И все?!

– А что?

– О, господи! И этим вы занимаетесь вот уже четыре года после того, как согрешили с ней впервые?!

Людовик смотрел на хохочущего императора, широко раскрыв глаза. Он делал что-то не то?

Отсмеявшись и вытерев слезы, Иосиф обнял зятя за плечи, насколько позволила его полнота:

– Дорогой мой, удовольствие нужно получать не потом, а во время.

– Но я и так лежу довольно долго, Антуанетте же тяжело.

У императора от смеха слезы выступили снова:

– Лежите! Вместо того чтобы двигаться!

– К-как двигаться? Но это же тяжело для жены, я слишком полный!

– Вы собираетесь завести детей, просто лежа на Антуан? С таким же успехом могли бы лежать рядом и ждать рождения сына.

Иосиф ругал покойного короля Людовика на чем свет стоит. Не сообразить хотя бы как-то научить внука общению с женщиной в постели! Но как этот скромник умудрился, живя в Версале, где из каждого угла торчат чьи-то ноги занимающихся любовью придворных, не увидеть, что мужчина должен во время акта двигаться?! Господи, да куда же он смотрел?!

– Луи, вы когда-нибудь видели, как все происходит у лошадей, например?

– Да, бедной кобыле очень тяжело…

– Но кобыла в восторге от этой тяжести! И женщины тоже!

– Не может быть…

В конце концов, осознав, что просто не доводил дело до конца, Людовик пришел в восторг, но озабоченность не пропала:

– Я раздавлю ее.

– Я покажу несколько поз, когда этого можно не делать.

И снова ужас у зятя:

– Что вы, как можно! Это неприлично.

– Людовик, неприлично, если вы будете делать это на виду у всех или с проституткой, а с собственной женой в собственной постели прилично все.

– Не может быть!

Глядя на расплывающуюся от радости физиономию Людовика, Иосиф расхохотался снова.

– Я даю вам несколько дней, а потом вы мне дадите полный отчет о произошедшем.

– Конечно.

В тот вечер Луи пришел в спальню с какой-то загадочной полуулыбкой. Я знала, что они гуляли с Иосифом, догадывалась, что был серьезный разговор, недаром перед этим брат столько расспрашивал меня о наших с мужем интимных делах, а потому решила, что Иосиф сумел уговорить Луи на операцию. Но спрашивать ничего не стала, помня о том, как болезненно реагирует на эти разговоры муж.

Однако странности продолжались.

Луи не просто взгромоздился на меня, он сначала нежно поцеловал в шею, потом за ушком, снова шею, опустился губами к груди… О… какой это был восторг! Мне так хотелось ответить. Немного потерпев, я обняла мужа и стала целовать его в ответ, с ужасом ожидая, что тот возмутится таким вольным поведением.

Но вопреки моим опасениям Луи не только не возмутился, он даже застонал, осыпая поцелуями уже все мое тело. Я выгнулась от невиданного возбуждения. Мы вели себя просто как двое любовников, а не как муж и жена! Такого никогда не было.

А потом… потом… Кажется, я даже закричала от восторга, а Луи зарычал!

Когда страшное возбуждение прошло, мы лежали обессиленные и счастливые.

– Я не думал, что так бывает…

– Я тоже.

И вдруг я услышала… тихий смех. Мой муж смеялся!

– Что, Луи?

– Мы потеряли столько времени даром… Теперь придется наверстывать упущенные годы.

Я смотрела в довольные, восхищенные глаза мужа и радостно кивала:

– Наверстаем.

Вот теперь я была совершенно уверена, что у нас будут дети. Красивые дети. Много красивых детей.

Иосифу ничего не нужно было объяснять, во-первых, слух о том, что нынче ночью королева кричала от восторга, мигом разнесся по Версалю, вызвав живейший интерес у придворных и слуг. Во-вторых, блестящие глаза сестры и неимоверно довольный вид зятя подтвердили, что Людовик воспользовался советом императора.

Но брат решил сказать несколько слов и Антуанетте, поймав ее за подол и притянув ближе к себе, Иосиф сделал знак, чтобы наклонилась, и шепнул на ухо: