Мария кровавая

Затем взгляды собравшихся обратились в ту сторону турнирной площадки, откуда должны были появиться соперники «команды» Генриха, предводимые его близким другом, Чарльзом Брэндоиом, герцогом Суффолком. Все затихли, и на арену выехал одинокий всадник в коричневом плаще с капюшоном — то ли монах, то ли отшельник, но уж никак не рыцарь. Он направлялся к павильону Екатерины. Остановив коня перед королевой, он обратился к ней с просьбой дать высочайшее разрешение на участие в турнире, добавив, что, если ее величество пожелает, то он мог бы приступить к состязаниям немедленно, если же нет, то он уедет туда, откуда явился. Когда та с улыбкой кивнула, он скинул накидку и подал слугам знак принести доспехи. Монах оказался не кем иным, как здоровяком Брэндоном, и зрители с восторгом наблюдали, как он облачается в латы, а затем надевает шлем и берет в руки копье. Сев на коня, также облаченного к тому времени в доспехи, Брэндон направился к назначенному месту. И почти сразу же на площадку выехала небольшая повозка с передвижной сценой для представления мистерий, на ней была воздвигнута сторожевая башня, из которой в коричнево-серебряном одеянии верхом на коне появился Генри Гилфорд, один из основных соперников «команды» короля в сегодняшнем состязании. Он и его оруженосцы в красочных костюмах также обратились к Екатерине с прошением разрешить им участвовать в турнире. Затем с такой же просьбой перед королевой предстали маркиз Дорсет и Томас Болейн, которые появились в одежде пилигримов, возвратившихся из паломничества к усыпальнице Святого Иакова в Компостеле[2]. В руках у них были посохи пилигримов и золотые щиты с символикой усыпальницы. Еще на одной повозке-сцене въехал граф Уилтшир. На ней был представлен «Дом спасения» под сенью большого гранатового дерева. Сам рыцарь был в серебряных доспехах.

Наконец все принявшие вызов участники заняли свои места, и турнир начался. Закончился он опять же сокрушительной победой короля и трех его партнеров. Генрих в этот раз не только сломал большую часть копий, но ему даже удалось повергнуть на землю рыцаря вместе с его конем — случай довольно редкий; такое ему посчастливилось повторить лишь однажды в турнире в 1515 году. Так что сегодня он по праву «снискал славу героя» и получил первый приз.

* * *

Турниры, пиры, празднества — все это было выражением (причем лишь малой толики) того безмерного ликования, которое охватило Генриха. Родился долгожданный наследник! Можно ли желать большего? Ведь ни одно королевство не может жить спокойно, и ни один правитель, какими бы исключительными качествами он ни обладал, никогда не будет иметь гарантии безусловной верности своих подданных, пока не произведет на свет наследника. И вот теперь, когда это произошло, Генрих мог торжествовать и даже позволить себе посмотреть вперед, в будущее. Со временем новорожденный принц станет королем Генрихом IX, третьим Генрихом в династии Тюдоров и девятым, если обратиться к прошлому. Пятьсот лет назад Англией начал править Генрих I, сын Вильгельма Завоевателя, после него был Генрих II Плантагенет, вначале друг, а потом убийца Беккета[3], он правил также и половиной Франции; затем Генрих III, праведник, покровитель образования и ремесел, строитель соборов; Генрих IV, авантюрист, основатель династии Ланкастеров, которую постигла печальная судьба; Генрих V, любимый народом принц Хэл

[4], данный победитель битвы при Азенкуре[5]

; Генрих VI, который в конце своего долгого правления сошел с ума и вверг страну в хаос войны Алой и Белой розы; Генрих VII Тюдор, который покончил с этой войной, победив при Босворте; и, наконец, наш неудержимый Генрих VIII, чья слава воина, дипломата и правителя еще впереди. Пока лишь он прослыл победителем рыцарских турниров.

В искусстве государственного управления Генрих был еще подмастерьем. Его «коллеги», правители государств на континенте, все были чуть ли не вдвое старше и относились к нему со снисходительным пренебрежением. Участия в европейской политике он пока еще не принимал, хотя тесть, Фердинанд Арагонский, убеждал его направить против французского засилья всю мощь английского оружия и денег. Папа, агрессивный Юлий II, также нуждался в поддержке Генриха в борьбе против французов в Италии. Девять месяцев назад он прислал Генриху традиционную золотую розу, миропомазанную святым маслом, которое используется при коронации, окропленную пряным мускусом, что символизировало долговечный и трогательный союз папства и английских королей.